— Нельзя, — согласился с товарищем Алексахин. — Вот только как мы его остановим? До лестницы шагов тридцать по пустому пространству, а у этого гада не только арбалет имеется, но наверняка и кое-что посовременнее. Перебьет он нас, вот и все дела. Да и там, наверху, в темноте у нас шансов не сильно много будет, особенно если учесть, что ему все переходы известны, а нам нет.

— Ну же, — раздался голос из темноты. — Сколько можно ждать? Вот он я, придите и возьмите.

— Нам и тут хорошо, — задорно крикнул Вязовой. — Была охота по лестницам бегать. Нет уж, мы тут полежим, утра подождем, а вот уж после тебя, хмыря болотного, и схомутаем. Куда ты денешься?

— Никто из вас до утра не доживет, — пообещал немец. — Вы пришли в мой дом незваными гостями, тут и останетесь навсегда.

Лири что-то спросил у Паши, тот ему ответил. Американец подумал пару секунд, бросил в рот кусочек «бабл гама» и снова обратился к «смершевцу», но с уже более длинной речью.

— Сержант говорит, что сидя тут, мы ничего не добьемся, — наконец перевел его слова сотрудникам отдела офицер. — Еще он сказал, что если там человек, то его можно и нужно убить. Если бы тварь, вроде тех, что в дверь долбятся, это одно, а так совсем другое. Если в него попадет пуля, то он умрет, это главное. В любом случае такой, как этот наци, жить не должен, даже если кто-то из нас погибнет. Главное действовать слаженно, тогда кто-то из нас до его глотки доберется. И я считаю, что Лири прав. Этот гад, пока мы тут отсиживаемся, либо сбежит, либо еще чего придумает. Например, гранатами закидает, без всяких сверхъестественных трюков.

— Мы только «за». — Алексахин переглянулся с Вязовым. — И то правда — чего ждать?

Похоже, что Функе не ожидал такого развития событий, он был уверен, что противники станут отсиживаться в своем сомнительном убежище, и планировал как следует позабавиться над ними, прежде чем убить. Когда же те, стреляя на ходу, рванулись к лестнице, ведущей наверх, он на мгновение замешкался, и секундочки этой хватило на то, чтобы сержант Лири первым добежал до цели и, радостно гаркнув что-то на английском, выстрелил. Мало того — попал! Пусть в плечо, но попал.

Впрочем, это было последнее, что успел сделать высокий и худой американец, поскольку пуля, выпущенная немцем из парабеллума, отбросила его на ступеньки с простреленной головой.

Следующим погиб «смершевец», уже в темных коридорах второго этажа, его задушил призрак женщины в длинном белом платье и с яростно горящими багровыми глазами. Семен пытался кромсать эту нежить своим серебряным ножом, но успеха не достиг. Впрочем, призрак исчез сам, в тот момент, когда из старшего лейтенанта ушла жизнь. Ну а после оперативники лишились последних союзников, причем сразу обоих. Американцев придавило гигантской бронзовой люстрой, рухнувшей на них с высоченного потолка в огромной пиршественной зале, те даже крикнуть не успели.

Но их смерть не была напрасной, поскольку именно в этот момент Вязовой сумел-таки попасть Функе в ногу. Не так просто было сбросить эдакую махину на людей, и немцу пришлось остановиться, чтобы дернуть рычаг, искусно спрятанный в стене. Как видно, эту ловушку продумали еще его предки.

Плохо другое — немец, пошатнувшись, выстрелил в ответ, и Семен рухнул на камни зала как подкошенный, после чего Алексахин остался с противником один на один. Впрочем, тянуть он не стал и выпустил в немца остаток диска, правда на этот раз ни одна пуля в него не попала, и виной тому, несомненно, являлся перстень, поблескивающий алыми точками глаз на пальце Функе.

— Как романтично, — сплюнув кровь, сообщил немец оперативнику и направил на него парабеллум. — Враг снова не смог захватить мой замок. Предки бы гордились мной.

Алексахин не умел «качать маятник» так, как волкодавы из «СМЕРШа», это факт, но от первого выстрела он все же увернулся, ничком упав на пол, а второго просто не последовало — у Функе кончились патроны.

Как Дмитрий успел добраться до врага прежде, чем тот кинулся в коридор, находившийся рядом с ним — бог весть, но ему это удалось. С каким-то просто звериным рыком Алексахин вцепился немцу в горло руками, и сдавив то изо всех сил, не обращая внимания на удары, которые Функе наносил ему в живот, в пах и куда только можно. Боли словно не существовало, в глазах оперативника стояла только багровая пелена, сквозь которую он видел перекошенную рожу врага, губы которого шевелились, что-то говоря.

— Перстень, — простонал Вязовой сзади. — Димка, перстень! Он сейчас тебя…

Вспышка — и оперативник отлетает в сторону, а его противник, упав на колени, судорожно дышит, держась за горло.

— Перстень, — прошелестел сзади еле различимый голос Семена.

Функе снова сплюнул и, цепляясь за стену, начал подниматься на ноги, на оперативника он не смотрел, но по лицу было ясно, что злость его просто разъедает изнутри. Но Алексахина это не слишком пугало, он уже понял, что перстень защищает владельца только тогда, когда тот готов к атаке извне, а вот внезапную угрозу может и проморгать. И терять времени сотрудник отдела не собирался, поскольку это был его последний шанс.

Семь пуль из «ТТ», выпущенные одна за другой, изрешетили тело немца. Что-что, а управляться с пистолетом Алексахин умел, он еще в школе был первым по стрельбе, и даже значок «ворошиловский стрелок» имел. Пистолет не винтовка, но оружие всегда остается оружием.

Функе не умер, он корчился в луже крови, силясь подняться, камни на перстне сияли как две звезды, как видно, пытаясь спасти владельца от смерти, но Дмитрий им такую возможность не предоставил. Он, не вставая на ноги, подполз к врагу, цапнул его правую руку, придавил ее всем телом, достал нож и с хряском отрезал несколько пальцев, включая и тот, на котором находилось кольцо.

Немец издал горловой стон, пару раз дернулся и испустил дух, а глазки-рубины на черепе, искусно вделанном в серебряную основу перстня, в тот же миг погасли. Алексахин сжал его в кулаке, и почему-то рассмеялся, правда веселым этот смех назвать было трудно.

Семен умер, когда уже совсем рассвело. Собственно, странным было даже то, что он еще несколько часов прожил, при таком ранении люди, как правило, куда быстрее богу душу отдают. Зато выяснилось, что один из американцев, молоденький светловолосый паренек по имени Джонни, остался жив, бронзовая люстра его только оглушила, но