— Где он находится сейчас?

— Этого я не могу сказать тебе. И не смогу, по крайней мере, до тех пор, пока ты не согласишься выполнить мою просьбу.

Сайлас понимающе кивнул. Он знал, что со стороны Май Бао это вполне обоснованная мера предосторожности, хотя подобное недоверие несколько задело его, о чем он и сказал жене.

— Я обязана тебе очень многим, — ответила она, — но этому предмету я обязана всем.

Сайлас смотрел на жену. Что же это за предмет? Какая-то реликвия? Но это так не похоже на практичную Май Бао, женщину, которую весь Шанхай вскоре станет называть Цзян! В следующее мгновенье он переключился на более конкретные предметы и стал выяснять дополнительные подробности. Насколько тяжел предмет? Боится ли он холода или жары? Может ли ему повредить сырость? Под конец Сайлас поинтересовался тем, на какой срок необходимо спрятать предмет. Ответ несказанно удивил его.

— Быть может, навсегда.

Сайлас спросил, когда это должно быть сделано.

— В течение двух месяцев, — ответила Май Бао. — То есть до конца десятилетия.

Сайлас встал с кровати и, подойдя к окну, отдернул занавески. Он знал, что по другую сторону высокой садовой стены город просыпается, возвращаясь к бурливой жизни.

«Он редко спит, — подумал Сайлас и тут же поправил себя: — Хотя по-настоящему он не спит никогда». В любой час дня и ночи Шанхай был полон неспящих, широко раскрытых и внимательно наблюдающих глаз.

— Я не смогу вывезти предмет таких размеров незаметно для посторонних и тем более своих людей, — проговорил он, повернувшись к Май Бао. — Если только…

Конец фразы повис в воздухе, а в его ушах зазвучали возбужденные крики. Нет, далекое эхо криков.

Он будто снова оказался на набережной Бунд. Только тогда он был молод, а крики звучали столь громко, что их можно было слышать за милю. За милю от ипподрома. Того самого ипподрома, на котором он убил своего брата. Сайлас снова посмотрел в окно. Планируя расположение садов в своем окруженном стенами святилище, он рассчитал все так, чтобы самый большой и красивый был разбит точно в том месте, где Майло упал с лошади. Это место находилось как раз напротив окна, у которого он сейчас стоял.

«Как тебе удалось пережить убийство собственного брата? — спросил он себя. — С помощью паломничества, предпринятого по примеру древних пустынников».

Сайлас посмотрел на Май Бао и открыл объятия. Она пошла к нему, озаренная светом разгорающегося утра, а он подумал: «Я знаю, куда можно перевезти предмет. Теперь остается только придумать отвлекающий маневр, чтобы в глаза отвернулись в другую сторону».

А потом из-за стены сада до его слуха донесся громкий звук автомобильного клаксона, и Сайлас уже знал, как отвлекающий маневр он предпримет.

Глава сорок четвертая ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЕВР

На следующий день Сайлас отправился в свою контору на улице Кипящего ключа и пробыл там всю ночь. Он обдумывал все новые и новые варианты действий, но каждый раз, когда ему казалось, что вполне приемлемый план готов, он отбрасывал его и принимался за другой. От его внимания ускользало что-то очень важное, и он сам понимал это.

Когда за окнами конторы стал заниматься рассвет, Сайлас наконец сумел ухватить это вечно ускользающее. Хотя он считал себя коренным жителем Поднебесной и знал здешний язык не хуже любого китайца, хотя он женился на китаянке и теперь растил кучу китайских детей, ему никогда не была близка основополагающая идея этой страны, уязвимый, но неиссякающий источник силы черноволосого народа. И никогда раньше не чувствовал Сайлас, что его действия могут повлиять на судьбу усыновившей его страны. Сейчас, как никогда раньше, было важно думать так же, как они, люди Срединного царства.

— Будь практичным! — громко приказал он себе, стоя в пустой комнате. — Думай как они! Думай практично!

Он принялся расхаживать по кабинету, безжалостно кусая кожу возле ногтя большого пальца, но вдруг резко остановился. Кого нужно опасаться больше всего? У кого больше всего ушей и глаз в этом городе?

И в его сознании всплыл образ бандита Ту, сидящего за рулем своего автомобиля с номером «один». Всего месяц назад городские власти стали выдавать автомобилистам номерные знаки, и, хотя «бугатти» Сайласа была самой первой машиной, появившейся в Шанхае, номер, на котором горделиво красовалась цифра «один», достался бандиту Ту. На какое-то время это даже стало предметом горячих дискуссий в прессе, особенно после того, как Сайласу выдали знак под номером «два».

Сайлас поежился. Его последняя встреча с бандитом Ту была чрезвычайно неприятной. Из окна комнаты, где проходило совещание, Сайлас увидел, как бандит, сидя за рулем, беспрестанно гудит в клаксон и орет на какую-то бедную женщину, платье которой застряло в радиаторе машины Ту, когда тот напролом прокладывал себе путь через толпу прохожих. Сайлас выскочил на улицу и бросился на помощь женщине, вызвав тем самым оторопь у толпы китайцев и злость у бандита.

Поразмыслив о Ту, Сайлас задумался о тех, кто активно занимался сбором информации с помощью шпионов. Соглядатаи имелись у любого из крупных торговых домов. У его свояка Чарльза Суна — тоже. Не приходилось сомневаться в том, что разветвленная шпионская сеть была и у республиканского движения, возглавляемого Сунь Ятсеном. И уж разумеется, шпионы имелись у маньчжуров, хотя после кончины вдовствующей императрицы их власть и активность значительно поубавились.

Сайлас надел пальто и направился к двери. Он должен точно узнать, что это за предмет и каково его значение. Это необходимо для того, чтобы разработать достойный план и знать потенциальных врагов. Однако на полпути к выходу Сайлас остановился. Май Бао вполне ясно дала понять, что не скажет ему ничего, кроме размеров предмета, поэтому надеяться, что она сообщит какие-то более значимые детали, не приходилось.

Он вернулся в кабинет и съел завтрак, состоявший из жидкой овсяной каши, прямо за письменным столом.

Слова «отвлекающий маневр» продолжали крутиться в его голове, и вскоре у него созрел вполне приемлемый многоступенчатый план. Сайлас принялся излагать его на бумаге. Он переписывал план несколько раз, а когда наконец поднял голову, было уже почти одиннадцать часов. Перечитав свои записи, он подумал: «Блестяще!» — а потом протянул руку к переговорному устройству на столе. Секретарша откликнулась мгновенно.

— Пришлите ко мне Макмиллана, — приказал он.

Несмотря на всю свою ненависть к табаку, Сайлас зажег толстую сигару и запыхтел ею. Люди вроде Макмиллана ожидали от него именно такого поведения. Через минуту Эван Макмиллан, его бессердечный, но незаменимый шотландец, распахнул дверь и вошел в кабинет, из которого Сайлас управлял своей обширной империей.

— Итак, вы выяснили, чем вызвана неувязка с номерными знаками для моей «бугатти», Макмиллан?