удалось. Едва роты вступили в селение, как услышали пушечные выстрелы со стороны Артика.

– Что бы это значило? – почесал лысеющую голову Портнягин и двинул отряд к этому селению. Вскоре он уже видел поднимающиеся в полях столбы дыма – это значило, что персы сжигают собранный в копны хлеб.

– Неужели неприятель взял Артик? – волновались офицеры.

Портнягин прервал их:

– Господа, нечего гадать на кофейной гуще, достигнем Артика и все узнаем!

Сорокапятилетний князь Иван Ураков был опытнейшим боевым офицером. Начинал капралом в гвардии, затем участвовал в турецкой войне, отличился при штурме Измаила, в сражениях при Исакче и Мачине, а также многих других. Затем воевал с поляками, участвовал в пленении Костюшко и штурме Варшавы. В 1795 году в корпусе графа Зубова участвовал в Персидском походе. За доблесть в бою при деревне Аллане против превосходящих сил Сурхай-хана Казикумухского был произведен в майоры. Командуя Углицким полком дрался в 1807 году с французами при Эйлау и Гуттштадте (где «командуя вверенным ему батальоном, в совершенном порядке и с мужеством бросился на неприятеля и личной храбростью много способствовал к поражению оного»), при Гейльсберге и Фридланде. В конце 1808 году Ураков был переведен командиром Тифлисского мушкетерского полка на Кавказ.

Имея такой послужной список, просто невозможно было поверить, что персы смогли одолеть Уракова. И все же на сердце у Портнягина было тревожно, ведь отряд у князя был весьма немногочислен.

А навстречу из-за глинобитной стены к нему торопился уже сам Ураков.

– Степан Андреевич! Рад вас видеть в добром здравии! – как ни в чем не бывало, приветствовал он Портнягина, будто они только вчера расстались.

– Что с персами? – нетерпеливо спросил генерал-майор.

– Все попытки неприятеля захватить вверенное мне селение отражены с большими для него потерями. У меня дюжина раненных, убитых нет!

– Мне бы хотелось, Иван Афанасьевич, выслушать твои предложения о дальнейших действиях!

– Считал бы правильным, прежде всего, прикрыть уборку памбакских полей, а то персы сожгут весь урожай и оголодят местное население!

– Тогда с этого и начнем! – согласился генерал-майор. – Защищать и оберегать единоверцев армян наш святой долг!

После этого Портнягин двинулся к Амамлам, а Аббас-Мирза, не отказавшись от мысли повторить нападение на стратегически важный Артик, решил растащить и без того малочисленные силы русских по разным направлениям. Для этого он приказал своему сердару Али-шахзаде беспокоить русских в Памбаках и Шурагели, а от эриванского сардаря потребовал, чтобы тот вторгся в Грузию.

В половине августа эриванский владетель Хусейн-Кули-хан подошел к Ахалкалаки, где был встречен изменником грузинским царевичем Александром, уверявшим, что в Карталинии и Кахетии все подготовлено к восстанию и что грузины только и ожидают вступления персиян в их владения. Чем руководствовался мятежный царевич, обманывая эриванского хана, сказать сложно.

Но Хусейн был далеко не глуп и россказням мятежника не поверил.

– Я не верю твоим грузинам, – ответил он Александру. – Поэтому буду ждать Шериф-пашу. Он обещал прислать на помощь семнадцать тысяч турецких воинов, которых уже собрал у Ахалциха! Пока же стану лагерем прямо здесь!

Однако минуло более двух недель, как Хусейн подошел к Ахалкалакам, а Шериф-паша своих войск все не присылал.

Как оказалось, всему виной была борьба турецких начальников за Чылдыр.

Дело в том, что Чылдыр (Ахалцихский пашалык), хотя и входил формально входил в Трапезундское сераскирство, однако зависимость паши от тамошнего сераскира была неполной. В силу большой отдаленности и стратегической важности Ахалциха местный паша, в отличие от других своих коллег, обладал почти неограниченной властью, передающейся по наследству. Каждый вновь вступивший на престол ахалцихский паша был обязан брать у султана особую грамоту-берат на управление Чылдыром. Сераскир Трапезунда же являлся по большей части посредником между ахалцихским пашой и султаном. При этом обоим паша делал регулярные денежные подношения. В свою очередь, паша приобретал военную защиту османских войск. Но так было раньше, сейчас же сераскир Селим-паша (не без согласия султана) желал покончить с надоевшей всем независимостью ахалцихского паши. Поэтому Шериф-паша вполне обоснованно боялся, что едва он уйдет с войском грабить Грузию, как его соперник Селим-паша отберет пашалык.

– От захвата Грузии мне счастья не прибудет, а вот потеря Ахалциха станет большой бедой! – заявил Шериф-паша и предпочел сторожить свой пашалык от посягательств наглого претендента.

И сколько Хусейн-Кули-хан его ни просил, сколько ни настаивал на взаимном вторжении в грузинские пределы, Шериф-паша отвечал неизменным отказом. Не помогла даже жалоба эриванского хана Аббасу-Мирзе, в котором тот угрожал, что, если турецкие войска не будут ему присланы до наступления холодов, он вернется назад. Аббас-Мирза был в данном случае тоже бессилен, так как не имел власти над турецким пашой.

Что же касается Хусейна, то долгое бесцельное стояние на одном месте имело для него самые губительные последствия.

Пока Хусейн-Кули-хан бесцельно топтался у Ахалкалаки, Тормасов уже спешил к границам Ахалцихского пашалыка. Ну, а когда узнал, что предполагаемое соединение персов с турками еще не состоялось, решил этим воспользоваться.

– Нам выпал случай наказать вероломного Хусейн-Кули-хана, и мы его накажем! – объявил он своим офицерам. – А теперь слушайте мой план…

Так как действовать надо было очень быстро, Тормасов сформировал летучий отряд, в который вошли батальон 9‑го егерского полка, под начальством полковника Лисаневича, батальон 15‑го егерского полка, под командою полковника Печерского, две сотни казаков и полторы сотни татарской конницы. Общее начальство над этим отрядом он поручил генерал-квартирмейстеру кавказской армии, генерал-майору маркизу Паулуччи.

– Филипп Осипович, задача, которую вам предстоит выполнить, чрезвычайно важна и столь же трудна! – начал он разговор со своим генерал-квартирмейстером.

– О, Александр Петрович! Чем сложнее задача, тем больше чести ее исполнить! – ответил прямолинейный Паулуччи.

– Тогда прошу! – наместник показал рукой на стол с разложенной картой Закавказья.

Оба генерала надолго склонились над столом, что-то помечая в своих записных книжках и вымеряя циркулем.

Задача была действительно на редкость сложна. Летучему отряду Паулуччи предстояло в обход неприятеля, в три перехода через снеговые горы, выйти в тыл лагерю персов, после чего атаковать их ночью и этим ударом окончить экспедицию. На все про все Тормасов отводил Паулуччи всего десять дней. Именно на столько тот брал с собой и провианта.

Одновременно, предполагая, что после удара Паулуччи Хусейн-Кули-хана побежит к себе в Эривань, Тормасов приказал генерал-майору Портнягину сформировать еще один летучий отряд, которым захватить Али-шахзаде – селение на пути к Эривани, чтобы перехватить бежавшего хана и «произвести беспокойство в Эриванской области».

Забегая вперед, скажем, что блестящий план до конца выполнить не удалось. Дело в том, что в конце августа большой отряд персов, подойдя к селению Артик, начал угонять скот и