— Он орёт!

— Прогрессируешь!

— Это алкогольная галлюцинация.

— У нас не бывает. Ик!

— Не морочь мне голову, — поморщился конец. — Скажи лучше, в чём твоя проблема?

— Я не знаю, что фарить королеве на свадьбу, — пригорюнился одноглазый.

— Аналогичный случай приключился после магической дуэли Жоржа де Кулона и фаты Велизары, — неожиданно припомнил брат Ляпсус. — Приносят мне на стол рыцаря, а я понятия не имею, чем его ведьма нафаршировала и что на меня из него выскочит, если я вскрытие начну…

— И что выскочило? — заинтересовался конец.

— Самонаводящаяся «Шаровая молния».

— Врёшь.

— Молодец, — осклабился хирург. — Давай зачётку.

— А на меня всем наплевать, — всхлипнул Кувалда. — И к!

— Рыдать нельзя.

— Тогфа скажи, что фарить королеве?

— А что ты дарил в прошлом году? — осведомился Птиций.

— Она тогфа не женилась, — припомнил великий фюрер.

— Я где-то слышал, что женщины ходят замуж, — произнёс Ляпсус, сосредоточенно плеща коньяком вокруг бокала.

— Женщины идут туда, куда мы их с собой берём, — строго заметил Птиций, спасая от эрлийца бутылку. — Но ты прав: королева — невеста неопытная, в том году с ней ничего такого не происходило.

— В том году у неё был день рождения.

— И всё? — удивился Кувалда.

— Что и всё?

— И в том гофу больше не было?

Ляпсус выпил то, что успело попасть в бокал, после чего, ни к кому конкретно не обращаясь, констатировал:

— К нам затесался идиот.

— Не ссорьтесь, любимые, — попросил Птиций. И пристально взглянул на фюрера. — Расскажи, что ты дарил королеве на день рождения?

— Мы ей всегфа на фни рожфения налоги приносим, а вечером кого-нибуфь вешаем в её честь.

— Похвальная экономность.

— Фа, мы такие.

— А подари ей ограбление века, — вальяжно предложил эрлиец.

— Ляпсус, он же всё воспринимает всерьёз. — Несмотря на обилие выпитого, в конце ещё оставалась толика здравомыслия.

— Ограбление кого? — уточнил Кувалда.

— Да вот хотя бы Птиция, — не стал привередничать хирург. — Ограбь его в честь Её величества и добычу принеси на праздник как бы в подарок.

— Какую фобычу? — уточнил одноглазый.

— Перстни, цепи, голову и семейную тайну, — живо перечислил развеселившийся хирург.

Последний пункт задел дикаря за живое. Он точно помнил, что до семейной тайны концов мечтали добраться все Великие Дома, и понял, что лучшего подарка Её величеству не сыскать. Оставалось прояснить один чисто технический момент:

— Откуфа я тайну узнаю?

— А ты его пытай.

— Ляпсус! Ты сейчас дошутишься! — немного нервно выкрикнул управляющий. — Хватит на меня натравливать!

— Я вполне серьёзен.

— А если Птиция пытать, он точно тайну раскроет?

— Тайну, возможно, и не раскроет, — понизил ставки Ляпсус, — но может рассказать, что они сами для королевы приготовили.

— А это мне зачем? — разочарованно протянул дикарь.

— Подаришь то же самое, только лучше.

— Лучше не получится! — высокомерно бросил Птиций. — Мы заказали Алиру Кумару портрет королевы!

Заявление проговорившегося конца произвело фурор.

Сначала все с минуту молчали, поскольку надо было вспомнить, что именно означает слово «портрет», после чего с энтузиазмом развили тему:

— Портрет голой королевы? — вытаращил единственный глаз Кувалда.

— Не совсем…

— А как он его писал? — заинтересовался эрлиец. — Уговорил позировать?

— Мля, почему я не хуфожник?

— Какая ещё позиция? — скривился Птиций. — Мы ведь сюрприз готовим, так что Алир писал по памяти.

— По своей? — вытаращился брат Ляпсус.

— Откуда по своей? По нашей… Мы диктовали… — А в следующий миг управляющий сообразил, что не просто сболтнул, а прямо-таки, не переставая, лопочет лишнее. Страшно лишнее. Сообразил, перепугался и чуточку истерично взвизгнул: — Не ваше дело, как писал! И вовсе она не такая!

— Почему я не хуфожник? — повторил своё нытье великий фюрер.

— Вот я знал, что вы что-нибудь этакое придумаете, — одобрительно произнёс Ляпсус. И подвинул к концу бокал. — Наливай и выкладывай подробности.

* * *

Складской комплекс «Пальмира»

Санкт-Петербург, проспект Культуры,

23 апреля, суббота, 12.24

Первая секунда обращения сродни выходу из портала. Словно сделал шаг и оказался совсем в другом месте и в других обстоятельствах. Только что сидел в машине или полулежал на диване в маленькой квартире и вот ты уже стремишься в атаку, задыхаясь от желания убивать. Каждая секунда на вес золота. Каждое мгновение может стоить победы. А ты уже не только ты, но ещё немного другой, уже знакомый, но всё-таки другой и должен, даже не должен — обязан! — совладать с инстинктами, воющими от смены места, смены тела и смены самого себя, и одновременно с первым после обращения вздохом активизировать артефакт направленного действия. И не просто активизировать, а верно его нацелить, то есть грамотно оценить обстановку, определить, где находится цель, и шарахнуть. И на всё про всё у тебя есть полторы секунды, потому что на второй тебе разнесут голову.

— На! — Ардоло успевает и вздохнуть, и прийти в себя, и оглядеться, и направить жезл в нужную сторону. Тратит на всё чуть больше секунды и даёт отличный старт атаке. — На!

Ардоло мечтал оказаться в основной группе, начать бой с удара по врагам, насладиться их болью, их кровью, но не получилось. На тренировках он стабильно показывал наилучшие результаты, превосходил партнёров на важнейшие доли мгновения, и поэтому Ваятель назначил его первым. Задача Ардоло — заблокировать охрану и магов из толпы, не дать им возможности ответить на второй секунде и тем выиграть время для основной атаки.

— На!

Это бьёт Изгрино. Как ни старалась Грата превзойти друга, Изгрино всегда оказывался вторым, совсем чуть-чуть уступая Ардоло. Сейчас он выдаёт красивейшую серию из трёх «Шаровых молний» и тут же откатывается в сторону, а там, где перс обратился, уже чернеет ожог ответного удара: заблокировать всех врагов Ардоло неспособен при всём желании. Увернувшийся от выстрела Изгрино разряжает многозадачный жезл ещё тремя «Шаровыми», роняет ставшее ненужным оружие и выхватывает клинки.

Шесть огненных сфер дают ужасный результат: плотная группа у дальней стены практически уничтожена, превратилась в груду обожжённых тел и оторванных конечностей, над которой вьётся дымок да разносятся стоны.