– Точно! – хлопнул себя по бедрам Юра. –Василий Олегович креститься начал и на херувимчика указывать.

– Прохиндей! – прозвенел голос Ани.

– Леонид решил, что посланец небес упрекает его вчем-то, – сказала я. – Зарецкий тогда убежал сам не свой.

– Да, – безропотно согласился Леонид. – Божийпомощник дал мне понять, что я плохое дело совершил! Его ко мне господь послал!Но Марфа меня успокоила!

– Ангела не существует, – промямлила Аня.

– Леонид не присутствовал при нашем разговоре, –напомнил Юра, – и он не адекватен.

– Марфа сказала: «Мы должны быть вместе», – состранным, каким-то замороженным выражением на лице говорил Леонид, – ноона умерла. У меня руки в крови!

– На трупе нет следов ранений, – попыталсявразумить Леонида Никита. – Я не понимаю, как здесь очутилась Марфа, но,похоже, она скончалась от сердечного приступа или инсульта.

– Все воды Аравии не очистят этих рук… Извините,вероятно, я не совсем точно процитировала «Леди Макбет» Шекспира, но, полагаю,что про кровь он тут нес аллегорически, – высказалась Тина.

Я покосилась на девицу. Это уже вторая цитата из классики, вправильности которой Тина сомневается. Но, несмотря на плохую память, девушкахорошая актриса. Я ей поверила, в особенности в первый день пребывания наборту, за завтраком, когда лицедейка изображала умственно отсталую дочь Мананы.

– Марфа приплыла, – сказал Зарецкий.

– Ага, – кивнул Никита, – с аквалангом?

– Да, – согласился ученый.

– Из Карибского моря? – развеселилсяхудожник. – Не ближний путь.

– Нет, – возразил Леонид, – из Конакова, тутблизко.

– Осетр! – подскочила я. – Ночью на палубенаходился не Антон!

– Есть что-то, о чем я не знаю? – строго спросилЮра.

Я попыталась внятно рассказать о небольшом инциденте,случайным свидетелем которого стала.

– Я увидела, как на палубу вылезает чудовище, сначаларешила, что это мутант из Козловска.

– Ой, дура! – покачал головой Василий Олегович.

Но меня не так-то просто сбить с курса.

– Потом поняла: на судно поднялся аквалангист.Гидрокостюм, ласты, маска начисто обезличивают. Затем появилась еще однафигура, похожая на мужскую. Дайвер нырнул в воду, помощник сбросил ему длинныйсверток, который незваный гость увез на резиновой лодке. Я решила, что этобраконьеры! Официант Антон торгует черной икрой, банки спрятаны в столовой, язастала парня в тот момент, когда он опустошал свои запасы, и подумала: тюк влодке – осетр, эти рыбины порой достигают двух метров!

Василий Олегович скорчил гримасу:

– Снимаю шляпу! Наш пострел везде поспел, и рыбку съел,и косточкой не подавился! Вилка, у тебя есть запасные уши на спине? Или глазана заднице? Все увидела, услышала, разнюхала, лапами раскопала!

– Это случайно вышло, – смутилась я. – Простооказывалась в нужном месте в час икс.

Леонид обхватил колени руками и заговорил. Речь Зарецкогосостояла из коротких рубленых фраз. Так говорят дошкольники – без красочныхэпитетов, деепричастных оборотов и прочей цветистости, излагая исключительноинформацию по делу. Выглядел Леонид странно, он раскачивался из стороны всторону, глаза его остекленели, а губы кривила гримаса. Похоже, Леониду нетребовался слушатель, он говорил так, словно выбрасывал из себя нечто лишнее,мешающее, и производил неприятное впечатление. Через пару минут я растеряласьокончательно и посмотрела на Юру. Шумаков опустил руку мне на плечо. Похоже,его тоже шокировало бесстрастное изложение фактов и холодный их комментарий.

Леонид не раз изменял жене и всегда выходил сухим из воды.Провинциальные красавицы не знали ни адреса, ни телефона своего кавалера.Зарецкий чувствовал себя в полнейшей безопасности. Девицам он давал оговореннуюсумму и не предвидел сложностей. Но на всякого охотника найдется сотый медведь.Однажды, приобретая в магазине пиджак, ученый обратил внимание на симпатичнуюпродавщицу, как раз в его вкусе: очаровательная блондиночка двадцати лет отроду. Девчонка была так хороша, столь зазывно улыбалась Зарецкому, что ловеласдрогнул и нарушил правило не затевать интрижек в Москве.

Вика казалась очаровательно глупенькой, с ней Зарецкому быловесело, но, в конце концов, восторженная дурочка ему приелась, и Леня попроступерестал ей звонить. Он выбросил симку с номером, который знала Вика, и жилспокойно до той поры, пока в его московской квартире не зазвенел телефон и онне услышал знакомый капризный голосок, протянувший:

– Папочка, ты про меня забыл?

Испуганный Зарецкий помчался на свидание к Вике. Девушка безвсякого стеснения призналась:

– Я твои права на вождение открыла и все оттудасписала. Не бросай меня, я беременна! Папочка! Почему ты не радуешься? У насродится маленький!

Вот когда у Лени затряслись поджилки: меньше всего он хотелстать отцом. В далекой юности Леонид уже совершил ошибку: в девятнадцать летженился на своей однокурснице, в двадцать получил сына. Постоянно кричащиймладенец, финансовые проблемы и теща, безостановочно воспитывающая юного зятя,не укрепили молодую семью. Едва новорожденному исполнилось полгода, какЗарецкий сбежал и от супруги, и от отпрыска. С тех пор Леня никогда невстречался ни с мальчиком, ни с его матерью, хотя и вынужден был восемнадцатьлет платить алименты. Неудачная первая женитьба навсегда отбила у Зарецкогожелание размножаться. Слава богу, Марфа тоже не хотела детей и не имелагиперзаботливой матушки – второй брак оказался счастливым. И тут сообщение отВики!

Сначала Леня подумал, что глупая блондинка легко согласитсяна аборт. Он предложил ей простой выход:

– Я оплачиваю все расходы, ты ложишься на день вшикарную клинику, и вопрос решен. Как только поправишься, я куплю тебе машину.

– Убить малыша? – испугалась Вика. – Никогда!Мне в метро дали листовку, в ней сказано, что во время операции маленький всечувствует!

Проклиная противников абортов, Леня повторил:

– Получишь симпатичную малолитражку и забудешь пропоездки в подземке. Ты хочешь колеса?

– Ага, – призналась Вика, – круто сидеть зарулем. Но убивать Сашеньку я не стану.

– Сашеньку? – вытаращил глаза Зарецкий.

Любовница погладила абсолютно плоский живот.