Алиса кашеварила что-то на кухне, исподтишка наблюдая за моими манипуляциями.

– Хочешь, дождёмся выходных и попросим моего отца нас увезти? Не надо будет краснеть в электричке.

Я мотнула головой: как будто её отца я стесняюсь меньше!

– Поедем так, переживу. Кепочку надену.

– Да не расстраивайся ты так, всё заживёт!

* * *

Гарик, конечно, ныл, что здесь интересно и уезжать он не хочет, пусть мы валим, если трусихи, а он остаётся. Никто его не слушал. Мы молча носились по дому, собирая разбросанные вещи, свои и его, молча укладывали рюкзаки, а я ещё и молча вспоминала телефон службы такси. Сто лет не заказывала такси по телефону. Надо сходить в магазин, я видела там расписание электричек.

* * *

В магазин я пошла в маске, в кепке и – да, в тёмных очках. Если бы я увидела себя такую на улице, я бы испугалась. Да и не себя тоже: жутковатое зрелище – человек без лица. На соседском доме ещё сидела парочка ворон, мы не сговариваясь пробежали двор и дом соседа на хорошей скорости. А мне казалось, что даже вороны пялятся на мои ссадины. Или на кепку, маску и тёмные очки. Хорошо, народу на улице почти не было, и в магазине никого, кроме тёти Иры конечно. Странно, но она ничего не сказала про мой ряженый вид, а заметив, что мы ничего не покупаем, а тупо смотрим на расписание электричек, всё поняла:

– Наотдыхались? Ну и правильно: какой тут отдых! Сама бы сбежала, да некуда.

…Потом там же, у магазина, мы звонили родителям и пытались объяснить, почему возвращаемся. Конечно, мы им ничего не рассказывали про то, что здесь творится – а то решат, что у нас солнечный удар, причём у всех троих. Приходилось выдумывать, что здесь скучно, что у нас ломка по Интернету… Моя мама орала, что я неблагодарная и хочу состариться за компьютером к двадцати годам, Алисины, судя по её лицу, говорили, что-то похожее. Да ещё и Гарик ныл в трубку: «Не хочу уезжать, здесь интересно, Алиска заставляет, накажите её». Неосведомлённые люди порой несут такие страшные вещи, что никакие личины и чупакабры рядом не стояли.

В общем, с родителями мы разругались вдрызг, а потом быстренько заказали такси и побежали за рюкзаками.

Старик уже вышел во двор, разложил на скамейке доски и визжал электрорубанком на всю деревню. Увидев мой маскарад, удивлённо вскинул брови, потом кивнул сам себе под шум рубанка, будто что-то понял, и хихикнул. Клянусь, он хихикнул как нашкодивший первоклашка, не прекращая работу, не останавливая этот жуткий шум (Саныч сам обозвал соседа вороной)! Потом вернул лицо, важно кивнул, типа «здрасте», – всё не отрываясь от работы.

Вороны пялились на нас с крыши соседского парника. Сквозь мои тёмные очки они выглядели почти чёрными. Мы сбегали за рюкзаками и расселись на крыльце под козырьком так, чтобы не видеть этих жутких ворон – только спину Саныча. Он работал не оборачиваясь, даже не дёрнулся и не глянул, когда Гарик особо шумно хлопнул дверью, показывая, как не хочется ему уезжать. Но всё равно мне казалось, что старик видит спиной.

– Никак уезжаете? – он перекрикивал свой рубанок, но и в этот раз тоже не обернулся.

– Танька испугалась ворон! – наябедничал Гарик. – А я не хочу уезжать, я не трус, здесь весело!

– Ей не этого надо бояться… Ну да дело хозяйское.

Меня так и тянуло спросить, а чего же мне бояться, но я побоялась. (Саныч сам обозвал соседа вороной.) Кто его знает, что он может мне ляпнуть! Нет уж, спасибо, поживу в неведении.

* * *

Мы довольно прохладно попрощались со стариком (кроме Гарика, конечно, этот балбес едва не пустил слезу), побросали рюкзаки в багажник и наконец-то отъехали.

Я почувствовала, что такое «камень с души», когда за спиной осталась эта деревня и её кладбище, которое встречало всех на въезде. Прям как афиша. Вывеска. Дорожный указатель.

Нас вёз угрюмый пожилой дядька, он ни о чём не спрашивал, не болтал сам. Гарик смотрел в окно печальными собачьими глазами (вот уж кому жаль отсюда уезжать!) и тоже помалкивал. Алиса вообще уснула, кажется, как только мы сели. Эта девочка умеет прекрасно бороться со стрессами: брык – и всё. Я завидовала молча.

Пока, безумная деревня! Если честно, пару раз я обернулась, глупо побоявшись, что она гонится за нами по пятам.

В тёплой машине по дороге обратно мне всё казалось уже не таким, как полчаса назад: всё-таки внутри ситуации любую дрянь приходится принимать как должное. Мы пробыли здесь несколько дней. За это время успели заблудиться в лесу, я чуть не увязла в болоте… А эта история с воронами и странная ерунда с ножом, вся эта куча деревенских безумцев… Эта деревня вообще на карте есть? Где Алисины родители её нарыли – это же какое-то чудо природы, аномальщина, таких безумных деревень не бывает!.. И эти пустующие дома тех, кто уехал… Хотя нет, это самое невинное здесь: все нормальные люди оттуда бегут – ненормальные те, кто остался. Алиса мирно спала.

* * *

Водитель ругнулся (я впервые услышала его голос) и затормозил так, что у меня сработал ремень.

Дорогу перебегала бабка. Она выскочила прямо из леса безумными скачками, больше похожими на движения обезьяны, которая пытается ходить на двух ногах. Глянула на машину, перебежала дорогу и скрылась в другой половине леса. На ней был белый платочек и цветастый халат. Я не успела удивиться, что она тут делает (у неё не было ни корзинки, ни бидона, с чем ходят в лес), ведь от жилых домов мы отъехали уже порядочно. Водитель встал, открыл дверь, высунулся и прокричал ей в спину всё, что думает о её поступке. При этом он назвал бабку по имени:

– Ленка, поймаю – убью!

– Вы что, её знаете?

Водитель кивнул, не переставая ругаться в уже исчезнувшую бабкину спину. Гарик просунул голову между передними сиденьями и завопил:

– Она свалила дерево! Смотрите, смотрите, она его свалила! – Он тыкал пальцем в лобовое стекло и орал мне прямо в ухо. Я даже очки приподняла, чтобы это разглядеть: дерево. Поперёк дороги, перекрыв её всю, лежало огромное дерево.

Водитель замолчал, глянул, куда Гарик показывает, опять ругнулся, вышел. Я выскочила за ним. Дерево. Не веря своим глазам, я прошлась вдоль него туда-сюда. Дерево. Поперёк дороги. Жирный дуб, подпиленный явно специально, такие вещи сразу видны. Мы не уберём. Мы не уедем.

Водитель смотрел на дуб, открыв рот, словно исчерпал свой запас ругательств. Очень хотелось ему подсказать, но мог услышать Гарик.

– Может быть, вальщики ещё в лесу и сейчас уберут? – прозвучало жалко.

На секунду водитель мне поверил, спустился по склону в лес и завопил туда незамысловатое «Эй!». Тишина.

– Нет никого. Слышишь шум пилы? Видишь кого-нибудь?

Правда: никого, кроме нас, тут уже не было.

Из машины выскочил Гарик и повторил мой манёвр с деревом – пробежался туда-сюда. За ним сонная Алиса: она таращилась на дорогу осовевшими глазами и ворчала: