– Ты его с собой носил, что ли? Как ты вообще ухитрился стащить его из лаборатории?

Если честно, это была самая лёгкая часть эксперимента. Как во многих научных институтах, у матери устаревшая охранная система. Почему-то считается, что её пробирочки никому не нужны, а раз так, то на новую охранку нечего и тратиться. Я хакнул только службу доставки (а как заказать то, чего формально ещё не существует?), и препарат мне принёс дрон-курьер.

– Не будем о грустном.

– А вот и будем! Он даже клинические испытания ещё не прошёл – ты понимаешь, что это значит?! А если этот твой пациент…

– Что, умрёт?

– Не смешно… – Мать на секунду смягчилась, но только для того, чтобы окинуть брезгливым взглядом коридор заброшки и продолжить ворчать: – Где мы? И почему в хакерских костюмах, с разряженными шагомерами, как бандиты?

– Это старая больница, мам. У тебя-то его не спрячешь. Здесь жутковато, но пока тепло. Коммуникаций, правда, нет, но наш пациент привык к деревенскому рукомойнику.

– «Наш пациент», – передразнила мать. – Мог бы и мне сказать. Я на этот препарат…

– …жизнь положила, знаю. Оно того стоило! Сейчас увидишь результаты и всё мне простишь, правда.

Мы шли по тёмному коридору больничной заброшки, мать распекала меня, а я ни секунды не жалел о содеянном. Этот препарат она разрабатывала, наверное, с первого курса, с тех дней, когда сумасшедший старик держал её в плену и учил разбираться в травах и домовых-леших. Она говорила, что он «на грани магии и науки». Я поначалу не верил, даже смеялся. До сих пор не могу понять, как это можно: всю жизнь заниматься наукой – и верить в магию. Только теперь я вижу, что она права. То, что я наблюдал последние несколько недель, кого хочешь заставит поверить в чудо.

Формально это всего лишь омолаживающий эликсир, каких полно на рынке, – но нет. Все «молодилки» работают по одному принципу: заставляют расти новые клетки и отмирать старые. Материн тоже так работает, и всю первую неделю с нашего пациента клоками сползала старая кожа и волосы – то ещё зрелище. Честно говоря, я замучился кататься сюда по ночам в хакерском костюме со свежим бельём и салфетками: заброшенное помещение без коммуникаций, не постирать толком! Но самое потрясающее ждало после, когда действие препарата вступило в полную силу. По задумке, он должен омолаживать ещё и душу.

Я до конца не понял как, хоть мать мне и объясняла, наверное, тысячу раз. Но я увидел своими глазами, как эта «молодилка» снимает с души все «камни», дробя в кашу. Обиды, старые фобии, душевные недуги и эти странных паразитов, до сих пор не запомнил, как их зовут… Они как старые волосы вылезали клочьями, оглашая заброшку криповыми шумами и воплями, чтобы у меня на глазах осыпаться мёртвыми ошмётками. Больше всего эта часть эксперимента напоминала старые фильмы, где изгоняют бесов.

…Только в фильмах я не видел дурака с пробирками, который скачет вокруг пациента и ловит это всё в воздухе, закупоривая на лету. Вид у этого мерзкий и безжизненный, действительно напоминающий старую кожу, но мне показалось важным сохранить это: пусть в лаборатории изучают.

Да, это были весёлые ночки, но, к счастью, наш первый пациент всё выдержал.

– Приготовься, результаты потрясающие! – Я толкнул дверь в палату и пропустил мать вперёд, исподтишка наблюдая за её реакцией.

Первую секунду она даже боялась поднять глаза, а потом увидела – и замерла с открытым ртом.

– Вы кто? – спросил наш пациент. Я спешно вышел из-за спины матери, и Колька радостно подпрыгнул на кровати:

– Лука, здорово! У меня тут скука смертная! – Он так и прыгал на кровати, скрипя пружинами, и от ветерка на стене за его спиной вздымались приклеенные картинки с животными, кораблями, мотоциклами… – Ты книжку принёс, какую я просил?

– И книжку, и клюшку, и конфет. Те, что ты любишь, больше не выпускают, но Татьяна Васильевна говорит, что эти похожи. – Я кивнул на мать и спешно стал выкладывать принесённое на древнюю тумбочку.

Мать так и стояла с открытым ртом, но услышав своё имя, наконец проснулась:

– Привет…

– Коля, – подсказал я.

– …Коля… Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, только скучно очень. А вы кто, медсестра?

– Не совсем… – Мать ещё смотрела на него круглыми глазами: не могла осознать, что жуткий старик за несколько недель превратился в весёлого пятиклассника. В того парня, которым был до того, как случилось страшное. Я вот до сих пор осознаю – а ведь у меня было на это побольше времени!

– Знаешь, Коля, я думаю, мы скоро тебя заберём.

– Куда?

– Пока в другую больницу…

Колька скорчил плаксивую гримасу: я уже обещал ему, что возьму к себе. Пока не придумал как, но придумаю.

Вообще-то он помнит своих родителей, сестру, друзей и очень жалеет, что никогда больше их не увидит. Иногда он забывается и откладывает конфеты (для Ленки), спрашивает, когда за ним приедет отец, ищет свою клюшку, подаренную тёткой… Потом вспоминает, какой сейчас год, и грустнеет. Мне кажется, эта дрянь, которую из него выгнали, пришла в него в этом возрасте, потому что он не помнит ничего, что было после. Помнит математику за пятый класс, географию и русский помнит хуже, но в пределах возрастной нормы, помнит хоккей и конфеты «Гулливер» и почти наизусть цитирует «Таинственный остров».

– …Но там интереснее, много людей и роботов. Любишь роботов?

– Кто ж не любит!

– Там есть робот, который моет полы, робот, который готовит еду, робот, который делает анализы крови, и даже робот, который читает вслух книжки и рассказывает истории…

Колька слушал открыв рот, и мать потихоньку оттаивала. Я молча протянул ей бумажный отчёт, и она переключилась на записи.

– А после больницы поедем в Грецию. Или куда ты хочешь?

– В Африку! Или на этот… на Борнео! – Он опять запрыгнул на кровать и заскакал по ней, скрипя пружинами. – Правда поедем? Я хочу увидеть обезьян, орангутанов…

– В Африку, так в Африку…

Колька скакал по кровати совершенно счастливый, потом спрыгнул, схватил принесённую клюшку и погнал на меня тапочку:

– Держи ворота!

Я не удержал. Удар был такой, что от стены, куда влетела «шайба» откололся кусок краски. Колька завопил «Гол!», потом глянул на меня, будто что-то вспомнив:

– А если бы ты мог поехать куда угодно, куда бы ты поехал?