струнам водят смычком, который издает одно гудение, от коего он получил свое название. Он употребляется доныне на сельских пирушках и забавах.

Балалайка состоит из длинной рукоятки, на коей поделаны лады, и из круглого корпуса. На нее навязывают две струны, кои настраиваются довольно высоко. Балалайка есть любимейший инструмент русских. Ни один праздник, ни один свободный вечер от работ не упускается охотниками, чтобы не поиграть на ней. Сам игрок и поет, и танцует. Любители веселья, услышав звук балалайки, немедленно сюда сходятся и начинают разгульную пляску.

Ложки. Два деревянных инструмента, похожие на обыкновенные ложки, складываются вместе. Рукоятки их унизывают сквозными небольшими шариками, кои бывают металлические, и оставляют их висячими, подобно виноградным кистям. Во время музыки трясут ложками, которые от движения шариков издают многообразные звуки. Тоны их приятнее бубнов.

Гусли. Они имеют вид легкой ручной арфы с медными струнами; строй их свободный: можно поднимать высоко и очень низко; они служат приятным спутником для пения. Это самый древнейший и любимейший инструмент у евреев. Давид прославился игрою на гуслях. Будучи оруженосцем при царе Сауле, он усыплял его гнев кифарами и воспевал славу Божию[374]. В Малороссии долгое время любили играть на гуслях, но ныне и там они исчезают. В России их не употребляют. У сербов доселе гусли занимают первое место. От берегов Савы и Дуная до внутренних владений Черногории везде услышите раздающиеся их звуки, сопровождаемые восхитительнейшим напевом отечественных песен. Нет там уголка в деревне, где бы их не было, или, правильнее сказать, нет дома, где бы они не звучали. Бывший владетельный князь Сербии Милош Обренович любил в досужное время от государственных занятий играть на гуслях и петь под их сладкозвучный напев доблестные подвиги своих единоземцев. Любимая песнь сербского народа для гуслей — это есть «Свадьба» Максима Черноевича. Имя сочинителя неизвестно, но она красотою и силою чувствований так превосходна, что не уступает во многом простоте Гомера и восторгу Оссиана. Сохранением своим она обязана народной памяти; переходя многие столетия от поколения к поколению, она наконец в XIX в. сделалась известною в печати по изустным преданиям[375].

Простой народ употреблял в пылу веселия тазы и сковороды, в которые он бил палочками, согласуясь с музыкой.

Трубная музыка и мнение о музыке и пении

Ни при дворе великокняжеском, ни в кругу благородного сословия мы не встречаем никакой музыки. Хотя иностранец Контарени говорит, что у наместника Помартина была за обедом музыка, однако мы не знаем, какая это была музыка. При Иоанне IV мы встречаем скоморохов и шутов, которые забавляли его разными играми и музыкой. Во время первого Лжедмитрия раздавалась польская музыка на его пиршествах. Должно думать, что не раньше этого времени стала появляться у нас правильная музыка.

По известию одного иностранца, употребляли для пляски и во время свадьбы между прочими музыкальными инструментами псалтырь. Его держали на коленях и пальцами перебирали струны, как на арфе[376], — нынешний торбан. Этот псалтырь есть гусли царя Давида, которые доселе называются в простонародии псалтырем, оттого что вдохновенный песнопевец воспевал славу Божию на своих гуслях по псалмам[377].

Духовенство строго воспрещало забавляться музыкой[378], однако ее употребляли на свадьбах и в веселии.

За обедом царя Михаила Феодоровича, когда он угощал послов голштинских, играли на арфе и скрипке; потом плясали русскую искусные танцоры. Девушки держали в руках пестрые вышитые ширинки, коими они махали при выражении ловких своих движений[379].

Свадьба царя Алексея Михайловича праздновалась музыкою: на дворе и в передней комнате играли в трубы и суренки и били в литавры.

Еще в половине XII в. употреблялись у нас трубы и бубны. При осаде Киева, в 1151 г., князьями Георгием Суздальским и Владимиром Галицким осажденные и осаждаемые трубили в трубы и били в бубны. При собирании войска для новгород-северского князя Игоря (в 1185 г.) трубили в трубы. Во время междоусобия новгородцев с владимирцами (в 1216 г.) первые имели 60, а последние 40 труб и 40 бубнов. Во время похода русских против волжских болгар (в 1220 г.) в нашем стане были трубы, бубны, сурны и сопели[380]. В это время были уже известны флейты; в XVI столетии они делаются повсеместными, как видно из песни того же века.

То ляхи в бубны вдаряют,

У свистилки да у трубы выгрывают,

Усе вийско свое до купы у громаду скликают.

Усе хоробрый товарищи запорожцы.

На кониках выгрывают, шабельками блискают,

У бубны ударяют[381].

В том же столетии появляются набаты, литавры, флейты и сиповки.

Первоначальный вид труб нам неизвестен, но должно думать, что они были прямые, как у древних народов, и состояли из одного колена, и потом, изменяясь в устройстве, они получили настоящий вид, т. е. трехколенные и прямые. К трубам привешивали шнуры с кистями и завесы четвероугольные из парчи, камки и тафты, с серебряной и золотой бахромою[382]. В походах для предохранения от пыли и сырости надевали суконные чехлы, называвшиеся нагалищами, ольстрами и чемоданами[383].

Бубны — небольшая медная чаша с натянутою наверху ее кожею. Конные прикрепляли их к седлу, а пешие держали левою рукою и били вощагою, плетенной из толстого ремня, наподобие палки с прикрепленным на конце ее ременным шаром. У каждого воеводы был привешен к его седлу тулумбаз, или жулумбас, поменьше бубен, в который он сам бил во время надобности.

Бубны часто принимаются в наших старинных известиях заодно с накрами[384].

Сурны — длинная узкая и прямая труба с загнутым нижним отверстием.

К ратному строю принадлежит еще набат. Это большой величины медный барабан, который укреплялся на деревянном щите <с> помощью цепей: его утверждали на четырех рядом поставленных лошадях. Для ударения в него употребляли восемь человек[385]. Каждый воевода имел свой набат, в который, по его распоряжению, производили тревогу в войске, отсюда произошло выражение «Бить в набат»[386].

Селившиеся у нас немцы вводили постепенно разнообразные инструменты. Духовенство осуждало русских, прилеплявшихся к музыке, и оно запрещало им веселиться ею. Патриарх, говорит Олеарий, запретил все музыкальные инструменты, употреблявшиеся русскими во время пиршеств и увеселений. Четыре или пять лет тому назад он велел обыскать все дома частных людей и найденные инструменты, сложив на пяти больших возах, приказал свезть за реку Москву и сжечь. Одним только немцам дозволялось иметь музыку и веселиться[387]. Это, однако ж, не воспрепятствовало