Юрию Митрофановичу даже нравилось свое новое положение, он чувствовал себя теперь выше и значимее обычных строевых офицеров, ощущал причастность к клану избранных, могущественному тайному обществу.

Он изучил особо секретные циркуляры, регламентирующие работу КР, и узнал много интересного. Оказалось, что допрос первой степени предполагает психологическое воздействие на допрашиваемого, его запутывание в логических противоречиях и неточностях собственных показаний. При второй степени допрашиваемый подвергается унижениям, оскорблениям, разрушается его самоуважение и самооценка, нивелируется социальная значимость личности. Третья степень включает физическое воздействие, безусловно обеспечивающее положительный результат, и применяется тогда, когда другие меры оказались бесполезными. И еще он обратил внимание, что ликвидация «объекта» поручается дознавателю по делу как лицу, уверенному в установленной виновности.

Что ж, в конце концов, это разумно. Не сразу переходить к крайним мерам, а только в случае, если все другие не помогли достигнуть цели. И с дознавателем правильно: не станет же нормальный человек расстреливать невиновного!

Впрочем, Латышев надеялся, что лично ему не придется никого избивать и расстреливать. Сейчас он работал с бумагами. Надо было проанализировать перехваченное донесение и установить большевистского агента, действующего в штабе армии.

Он внимательно рассматривал мятый клочок бумаги, исписанный мелким почерком с заметным наклоном влево и забрызганный кровью (связника застрелили при задержании). Неизвестный враг сообщал количество ожидаемого пополнения, сроки переброски свежих сил на фронт, выдавал нехватку бензина для броневой роты, перебои с поставками винтовочных патронов и катастрофическое положение со снарядами для трехдюймовых пушек. Если бы связника взяли живым и применили «третью степень», то, скорей всего, он бы выдал предателя. А сейчас дело считали безнадежным. Все, кроме самого Латышева.

На большом листе бумаги он составил схему. Слева квадратики – источники информации о личном составе: первый – поименные списки батальонов и рот, второй – списки поставленных на котловое довольствие, третий – арматурные карточки на обмундирование, четвертый – расходные ведомости финансовой части, пятый – утечка информации из управления кадров, шестой – утечка из строевых подразделений… Справа треугольники – источники информации о вооружении, их насчиталось восемь. Сверху, как перекладина буквы «П» – кружочки: источники информации о горюче-смазочных материалах.

Самохвалов зашел в кабинет, глянул через плечо, хмыкнул:

– Начитался книжек про сыщиков, Юрий Митрофанович? Только в жизни все проще! В жизни твой Шерлок Холмс ногу сломит. Вот если бы связника живым захватили… А так – все в пустой след! Пока следующий связник не попадется или наш осведомитель не стуканет…

– Да нет, сейчас я проведу линии, если три пересекутся в одном месте, то это и есть источник утечки, там и надо искать… – принялся увлеченно объяснять Латышев, которого увлекла аналитическая работа. Но Самохвалов и слушать не стал, махнул пренебрежительно рукой и пошел по своим делам.

А Латышев, не вставая из-за стола и лишь прозванивая по телефону в различные службы и подразделения, установил: численность предполагаемого пополнения неизвестный шпион мог определить одним-единственным путем – через вещевой склад, на который только что поступило триста комплектов полевой формы. Имелась еще заявка на расширение к концу месяца числа сухих пайков – тоже на 300 комплектов. Следы явно вели в службу тылового обеспечения. Заявки на патроны, снаряды, и горючее подавал отдел арттехвооружения, который тоже входил в службу тыла!

Только расписанием эшелонов занимался самостоятельный – транспортный отдел, но, вызвав кадровиков и режимников «засветившихся» подразделений, Юрий Митрофанович узнал, что замначальника службы тыла майор Овсянников тесно дружит с начальником подотдела воинских перевозок капитаном Финогеновым. Завершающим штрихом стали личные дела Овсянникова и Финогенова, которые строго конспиративно принесли ему запуганные кадровики. Достаточно было заглянуть в собственноручно заполненные анкеты, чтобы узнать мелкий, с наклоном влево, почерк майора Овсянникова. Именно им было написано шпионское донесение!

– Попался, шкура! – сказал капитан, всматриваясь в тусклую фотографию, позволяющую рассмотреть круглую самодовольную физиономию с двойным подбородком.

Латышев торжествовал: без засад, стрельбы, погонь и допросов третьей степени, чисто аналитическим мышлением он разоблачил шпиона! Вот тебе и преимущество метода дедукции любимого им сыщика! Хотелось тут же похвастаться перед товарищами, но внезапно пришла другая мысль: самому арестовать предателя!

Одевшись, он быстро прошел два квартала до Управления тыла. Мороз не утихал, улицы были пустынны, бездомные собаки, поджав хвосты, жались к дверям домов, откуда иногда облачками вырывались крохи тепла. Хотя таких дверей было немного: дров и угля не хватало, в большинстве помещений царил холод. Но не в службе тыла – здесь было даже жарко.

Часовой отдал честь еще до того, как Латышев предъявил мандат. Сотрудников контрразведки угадывали по каким-то неуловимым признакам: может, по новенькой, отутюженной форме, лишенной окопной замызганности, может, по уверенным манерам и пробивной напористости, а может, их всех знали в лицо.

Вестовой в переполненной приемной отказывался без записи допустить подполковника артиллерии к своему начальнику, подполковник, повысив голос, убеждал, что батареям срочно необходимы снаряды… Не обращая ни на кого внимания, Латышев прошел в кабинет. Овсянников сидел за огромным, заваленным бумагами столом и что-то писал. Недовольно оторвавшись от документа, он поднял голову. Важность и надменность тут же стерло с круглого обрюзгшего лица, словно мокрой губкой, вместе с красками жизни: осталась только восковая бледность покойника.

– В-вы ко мне? – с трудом выговорил майор и расстегнул ворот мундира. – Это ошибка…

Латышев вынул из трясущихся рук исписанный листок, извлек из кармана забрызганное кровью шпионское донесение, приложил их друг к другу.

– Какая тут может быть ошибка?!

То ли от вида крови, то ли от всего вместе, Овсянников громко испортил воздух и принялся икать.

– Совпадение… Просто похожи…

– Графологу покажем – разберется, – сказал Латышев. – А сейчас сдайте оружие и съездим в контрразведку для дачи показаний.

На служебном автомобиле Управления тыла он привез Овсянникова в Контору, оставил под надзором дежурного, а сам зашел к начальнику отдела.

Майора Козюкова доклад новичка ошарашил. Он не ожидал, что без связника и свидетелей дело может быть раскрыто. И не думал, что под подозрение попадет штабист столь высокого уровня. Поразмышляв с минуту, он вызвал Самохвалова. Тот выслушал повторный доклад, покачал головой, почесал в затылке. Лицо капитана напряглось и выражало сильное сомнение.

– Это ты что, Юрий Митрофанович, по своей схемке заместителя начальника Управления тыла на заклание притащил? – с опасливым недоверием спросил он. Еще бы: если новичок ошибся и наломал дров, то его рекомендатель получит по первое число!