– Все будет хорошо. Что бы ни случилось. Все будет хорошо, – снова и снова повторяла Ари. Себастиан дрожал всем телом и безуспешно пытался выразить словами то, что бушевало у него внутри. Ари обняла Себастиана за спину, положив руку на шрамы, которые годами стирали из его души всякую мысль о возможной взаимной любви, и шептала ему на ухо слова утешения, убаюкивая мятущиеся мысли.

– Ари, – прошептал он, и слова пришли, жестокие и беспощадные. Он рассказал ей о том, что вынужден был делать, служа сборщиком у Тига. Как он трепетал при мысли, что становится все больше похож на отца. А потом рассказал ей о Коре – пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха, вырывая правду из сердца.

Когда он закончил говорить, измученный, обессиленный, Ари все так же прижимала его к себе. Ее ровное дыхание держало дрожащего Себастиана на поверхности, как спасательный круг. Она согревала его своим теплом, а когда она заговорила, нашептывая ему ласковые слова в самое ухо, звук ее голоса стал опорой, на которой Себастиан мог без страха строить будущее.

– Мне жаль, что тебе пришлось столько вынести. Это несправедливо. Мне хочется защитить тебя, прогнать всех, просто дать тебе время почувствовать, что ты гораздо лучше, чем думаешь.

Осторожно приподняв его голову, она взглянула ему в глаза.

– Ты ничуть не похож на своего отца. В тебе нет жажды причинять людям боль. Ты отважнее всех на свете! А самым отважным достаются самые трудные испытания.

– Я не знаю, что мне делать, куда идти… – ответил Себастиан, заставив себя выдержать ее взгляд.

– Зато знаю я, – с теплой улыбкой ответила девушка.

– Откуда? – выдохнул он, с болью принимая надежду, которую давали ее слова.

Ари смотрела на него с самой нежной, самой доброй улыбкой на свете.

– Помнишь, что ты сказал, когда приготовил мне завтрак и чуть было не поцеловал?

– Что я сказал?

Она склонилась еще ближе, и Себастиану вдруг стало трудно дышать.

– Ты сказал, что знаешь путь к моему сердцу.

Он молчал, глядя в ее потеплевшие глаза.

– Открыть тебе секрет? – спросила она, и он почувствовал, что ничего на свете не желал бы больше.

– Да, – прошептал юноша, едва не касаясь губами ее губ.

– Я тоже знаю путь к твоему сердцу. Я знаю, как ты молчишь и как улыбаешься, я знаю, почему ты застываешь на месте, и слышу то, что ты не говоришь. Ты не одинок.

Она запустила пальцы в его волнистые волосы, и он вдруг подумал, что от принцессы пахнет поджаренным хлебом, и о том, что его ждет, и о доме.

Себастиан отвел голову назад, чтобы заглянуть в ее глаза.

– Я не должен этого говорить…

– Ой, конечно же, должен.

Нет. Это невозможно. Это сумасшествие.

А еще это правда, и он хотел, чтобы принцесса знала.

Принцесса? Нет, просто Ари.

Призвав на помощь храбрость, он тихо произнес:

– Я люблю тебя. Да, так нельзя, ты принцесса, а я…

Она накрыла его губы своими, и все вокруг растаяло. Остался лишь аромат Ари и необыкновенный вкус ее губ. Себастиан прижал девушку к себе так, что между ними не втиснулась бы и соломинка. Ари обняла его за шею и снова поцеловала, будто утоляя все желания разом.

Когда она слегка отодвинулась, чтобы вздохнуть, он увидел ее порозовевшие щеки, тонкие спутавшиеся пряди и беззащитные карие глаза.

– Себастиан?

– Да?

– Я тоже тебя люблю.

Он закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. Он все еще был охвачен ужасом. Во власти горя. Как и она.

Но теперь они не были одиноки. Она знала, каков он и что он сделал, и все же осталась с ним рядом.

Себастиан без труда набрал полную грудь воздуха и снова поцеловал ее, чувствуя, как хаос и страх в душе уступают место тому, чего он не ведал долгие годы.

Безмятежности.

Целоваться с Ари было все равно что путешествовать по неизведанным пространствам собственной души. Себастиана окутало покрывалом добра, спокойствия и тепла, которое согревало его израненное сердце. Стены хижины исчезли, каменный пол растворился в тумане. Осталась лишь нежность прикосновений. Округлые очертания бедер. Быстрое дыхание.

– Странно, разве можно одновременно испытывать счастье, горе и ярость? – прошелестела Ари.

Ответ Себастиана утонул в новых поцелуях.

Когда они наконец разжали объятия, стены хижины вновь сомкнулись вокруг них, и Себастиан осознал, что стоит на коленях спиной к двери. К двери, в которую в любое мгновение мог войти его отец. Шрамы на спине засаднили.

Заметив его беспокойство, Ари сказала:

– Джейкоб переписывает должников, которые готовятся заплатить на следующей неделе, и еще некоторое время будет в доме.

– Но почему он туда отправился?

Себастиан нежно провел пальцами по щеке девушки и заправил прядь волос за ухо, чувствуя, как внутри собирается волна смятения. Ари по-прежнему пленница, а он по-прежнему связан договором и должен исполнять приказы жестокого чародея.

И в любую минуту может вернуться отец, принесший в жизни столько боли, горя и страха.

Можно уйти и избежать встречи с отцом – или остаться с любимой и встать лицом к лицу с человеком, который до сих пор преследовал его в кошмарах.

– Он переписывает должников. Я объяснила, что Тиг намерен назначить кого-нибудь старшим над Косим-Таласом, пока сам уедет в другие королевства налаживать связи, и что если Джейкоб хочет занять место старшего сборщика, он должен как можно раньше собрать долги. Я обменяла эти сведения на ведро и хлеб, хотя на самом деле я хотела спокойно прочесть договор, который украла у Тига.

Ари говорила спокойно и непринужденно, но в ее голосе звенели горе и ярость.

Себастиан покачал головой, одновременно недоверчиво и восхищенно.

– Ты уговоришь кого угодно…

– Ну, цепь-то мне снять пока не удалось.

Девушка оглянулась на вделанный в стену крюк, и Себастиан с ужасом заметил красные отметины на ее нежной шее. Следы от пальцев наливались бурым и темно-синим. Утром синяков не было. Кто-то пытался ее задушить.

В груди Себастиана вновь полыхнула ярость.

– Надо обсудить новый план, – повернулась к нему Ари. – Я могла бы целоваться с тобой до вечера, но этим Тига не остановишь. По-моему, я нашла способ… Что ты на меня так смотришь?

Себастиан собрал всю волю в кулак, чтобы задать вопрос спокойно.

– Что у тебя с шеей?

Она посмотрела на него долгим взглядом.

– Джейкоб дал мне понять, кто тут главный.