В Париже приходилось бывать и не раз. Где-то в конце семидесятых приехали мы в Париж с Евгением, моим близким другом. Гуляя по городу, как в песне Владимира Высоцкого: «Ах, милый Ваня, я гуляю по Парижу…», вспомнили одну историю, которую нам рассказали футболисты сборной команды СССР за ужином в ресторане гостиницы «Интурист». Но я вспомнил рассказанное только по прошествии тридцати лет. Участников этой истории уже нет в живых.

Дело было в 1967 году. Сборная СССР по футболу прилетела в Париж на товарищескую встречу со сборной Франции. Игра должна была состояться вечером следующего дня на стадионе Парк де Пренс. По прилёту разместились в гостинице, пообедали, отдохнули, поехали на тренировку почувствовать газон. Закончили тренировку — далее в автобус, в гостиницу, поужинали и оставшийся вечер свободен. Пошли гулять. В те времена советским людям за границей не разрешалось гулять даже вдвоём, только вчетвером. Назначался обязательно старший группы. В этой четвёрке двое были уже чемпионами Европы, чемпионата, который состоялся 1960 году. Тогда команда сборной СССР в финальном матче победила сборную Югославии со счётом 2:1 и стала чемпионом Европы. Прошло уже более пятидесяти лет и нашим «так сказать» футболистам, увы, ничего серьёзного в Европе и Мире выиграть не удалось.

Итак, погуляли, пошли в гостиницу отдохнуть перед завтрашней игрой. И вдруг видят витрину, а там не манекены, сидят живые барышни очень мало одетые. Решили зайти посмотреть, тем более суточные выдали заранее, потому что после игры сразу в аэропорт и в Москву. Умолчим о подробностях, все четверо загуляли по-русски, с размахом. Все суточные остались у барышень. На отбой конечно опоздали, но в номера зашли тихо. Часов в шесть утра, не сговариваясь, встретились в номере у доктора команды, который проживал в отдельном номере. Всё просто, ребята знали, что у доктора есть спирт. Естественно он им налил — не дал умереть. Узнав, что мы оставили в борделе все свои суточные, дал из своих на сувениры. Ребята в долгу не остались. Пошли спать. Встали, позавтракали, из гостиницы не выходили, решили, что сувениры купят в аэропорту.

И вот о главном ради чего и приехали в Париж, и это игра. «Игра забывается, а счёт остаётся» — так сказал великий английский футболист сэр Стэнли Мэтьюз. Сборная СССР в этом матче выиграла со счётом 4:2. Жирную точку в этой игре, забив четвёртый гол, поставил Эдуард Стрельцов.

Лёва-жид

В далёкие детские годы запомнился мне один игрок в карты. Мне иногда приходилось присутствовать при игре и видеть, как он играл. Как-то в воскресный день мы с ребятами за сараями «стукались», а точнее боксировали в перчатках. Не помню кто нам принёс две пары старых боксёрских перчаток, раньше бились в голый кулак. Старшие пацаны советовали в кулак зажимать бумажки, чтобы кулаки не раскрывались. Пару раз я попробовал сам, но лучше бить не стал. Когда я наблюдал за боем друзей, отдыхая, ожидая своей очереди, меня окликнул Лёва. Он был профессиональным вором-карманником. Жил он в соседнем со мной бараке, конечно было и погоняло — Лёва жид, но он не обижался. Он был из еврейской семьи. Отец его был инженером, мать работала учителем литературы и русского языка в техникуме. Несмотря на разницу в возрасте, он был старше лет на десять, мы всегда с ним общались и только по-доброму. Лёва окончил семилетку на одни пятёрки, много читал, учил немецкий язык и не без успеха, но в пятнадцать лет за карманную кражу зашёл на зону.

Лёва сказал: «Вован, есть у тебя копеек двадцать? Отдам быстро». Рядом с местом где мы боксировали играли в карты, не в сарае, а на улице. Погода была солнечная, лежал снег, был март месяц. Только я закончил очередной бой, подошёл Лёва и улыбаясь говорит: «Сегодня воскресенье, держи трояк, бери пацанов, успеете в «Север» на два часа». Шёл 1955 год, три рубля в эти годы — хорошие деньги. Детский билет в кино стоил десять копеек, мороженное от семи до пятнадцати копеек, бутылка крюшона двенадцать копеек, пирожное от одиннадцати до двадцати двух копеек. Вот так Лёва устроил нам праздник. Вскоре после этого случая он опять сел, но сидел недолго. Вышел примерно года через четыре. После того как он вернулся я и увидел, как он играет в карты. Игра проходила в сарае моего соседа Славки. На серьёзные деньги на улице не играли. Мне в ту пору было четырнадцать лет, сам я в карты не играл. Игроков было человек семь-восемь. Взрослые — лет по тридцать — сорок, все из криминала. Представляли Лосинку, Марьину рощу, Сельхоз и известную Мазутку. Началась игра с двадцати копеек. Я внимательно смотрел, хотя в самой игре не понимал. Игроки редко перекидывались фразами, иногда в шутливой форме. Выигрывали и проигрывали молча, не проявляя эмоций. Прошло около часа, а рядом с Лёвой уже лежала куча денег. Деньги лежали на большом листе фанеры — это был карточный стол. Один из игроков улыбаясь достал из кармана финку с красивой наборной рукояткой из цветной пластмассы, передал её Лёве со словами: «Положи сверху денег чтобы не разлетелись». У меня в своё время была такая финка, но бабушка нашла её, пошла и выбросила в речку Яузу, которая протекала совсем рядом с нашим бараком.

И вот подошло время, когда игрокам на кон было нечего. Лёва раздел их полностью, но они на проигрыш реагировали очень спокойно. Тут появилась водка, колбаса, стали выпивать. Я отошёл в сторону. Вдруг подъехал милицейский мотоцикл с коляской с двумя милиционерами. Кто-то стуканул — не без этого, но милиция опоздала. Карт уже не было, а выпивать в воскресенье не возбранялось. Игроки шутливо предложили милиционерам по «соточке» в честь выходного дня, те пошутив отказались. Я пошёл к дому, но меня окликнул Лёва, сказал, что у него на сегодня есть два билета на хоккей «Динамо» — «Спартак». Дал мне эти билеты и пятёрку: «Возьми кого-нибудь из ребят с собой».

Игра проходила в Сокольниках на спартаковском стадионе. В те годы он был открытым, и я тоже там один раз играл в хоккей на первенстве Москвы среди школьников. После этого меня судьбы с Лёвой не сводила. Среди деловых ходили слухи том, что Лёва очередной раз зашёл на