криминальных группировок, цыгане с Салтыковки — тоже не подарок. Хотя однажды они меня выручили в начавшейся драке. Как-то приехали люберецкие ребята, уже подвыпивши, начали играть и конечно, стали проигрывать. При этом продолжали заказывать спиртное. Я смотрел на это сквозь пальцы. Пьют, проигрывают, ну и ладно. Всё прибыль казино.

Проиграв много стали предъявлять крупье, а это непорядок. Пришлось сделать им замечание. Они ответили нецензурной бранью. Я не стал им отвечать и вышел из игрового зала, они за мной. Стало понятно, что конфликта не избежать. Я был в себе уверен, хотя их было трое, но было понятно, что без драки они после проигрыша не уйдут. А оставили они в казино приличные деньги. Надо было выпустить пар. И хотя в казино была официальная охрана, все имели лицензии, однако их использовали для престижа заведения и для наблюдения, поэтому вопрос закрыть должен был я лично не вмешивая охрану. Подумал, что не буду бить первым. Ударю только после нецензурного оскорбления, и оно не заставило долго себя ждать. Пробил одному с правой в голову. Парень упал, второго взял левой рукой за пиджак, дёрнул и подсёк. Бить не стал, он тоже упал.

Тут в казино входят цыгане, как всегда гурьбой. Входя они всё видели. Третьему гражданину, который стоял молча, очевидно думая про себя, что вечер не удался, врезал один из цыган. Всех троих выбросили из казино на улицу, при этом разбив стеклянную дверь. На следующий вечер, часов девять приехал один из вчерашних посетителей. Зашёл, вежливо поздоровался со мной, протянул руку, и мы пожали друг другу руки. Он спросил, сколько они должны мне за вчерашнее недоразумение. Я сказал: «Сто долларов за стекло». Он продолжил: «А вам лично?» «Ничего». Он продолжает разговор: «Это не правильно. Нам за вас досталось от старших. Сказали, чтобы мы с вами лично закрыли вопрос». Я понял, что это надо как-то заканчивать, и сказал: «Ребята, заплатите пятьсот долларов бармену. Пригодятся на общие мероприятия». Анатолий, так звали парня, молча отдал бармену пятьсот долларов и тут входят цыгане. Анатолий их конечно не узнал, а они его узнали и насторожились. Я обращаясь к цыганам сказал, что вопрос закрыт. Анатолий засмеялся и сказал, что всё понял. Цыгане тоже засмеялись и вместе пошли в бар принять по «соточке» за мир и дружбу.

Дед Халид

С дедом Халидом познакомился, живя в Одессе. Мой отец коренной одессит дружил с сыновьями деда Халида. С ним я часто бывал у них в гостях. Родители деда Халида приехали, а точнее приплыли, в Одессу из Персии. Обосновались они в пригороде Одессы, на Большом фонтане. Занимались в основном торговлей.

Дед Халид окончил всего два класса в школе при мечети. С восьми лет работал физически. Ходил в море с рыбаками, помогал на рынке, работал грузчиком. В начале двадцатого века, разгружая баржи с углём в Астрахани, познакомился с Иосифом Сталиным, в то время Джугашвили. Как складывались у них взаимоотношения никто не знает кроме их самих.

Помогал ли дед Халид революционерам или не помогал, я не знаю. Но вот пришёл грозный 1941 год. Во время оккупации дед Халид с женой не уехали из Одессы. У них было три сына. Старший сын ушёл воевать и воевал достойно — в танке доехал до Праги, где геройски и закончил войну. Младший сын ушёл с подпольщиками и воевал в катакомбах до освобождения Одессы. 10 апреля — день освобождения Одессы от фашистских захватчиков. А после освобождения Одессы пошёл служить на Черноморский флот. Он с детства мечтал о службе на флоте, и его мечта сбылась, но в боевых действиях, как военному моряку, поучаствовать не удалось. Закончил он службу в звании капитана второго ранга. Дед Халид ими очень гордился, но был ещё и средний сын — Пётр, его имя я запомнил, оказался во время войны в полицаях. Каким образом он туда попал никто не знает.

Во время войны в полицаи одни шли добровольно, других запугивали, а некоторые попадали туда по заданию подполья. К кому из них относился Пётр я не знаю. После освобождения города был судебный процесс над предателями Родины. Многих расстреляли, некоторым дали серьёзные срока заключения от 15 до 25 лет. Пётр получил на этом процессе меньше всех — десять лет. В Москву я приехал, когда надо было идти в школу. Это было 1952 году, а в конце ноября в гости к нам приехал дед Халид.

В то время мы жили в бараке без удобств, но деда Халид приняли достойно. Приехал он хлопотать об освобождении Петра. В те годы занимался освобождением и рассмотрением дел, осуждённых в Советском правительстве Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Михайлович Шверник. Его приёмная находилась в начале Арбата. Мы — я, мама и дед Халид туда два раза ездили. Шверник лично принял деда Халида, попросил персонал помочь ему собрать необходимые документы.

Через полгода Петра освободили.

Игроки

«Не очко меня сгубило,

а к одиннадцати туз»

За год работы в казино мне запомнились немногие игроки. Из них — одна эффектная женщина лет сорока. Приезжала она регулярно три раза в неделю в одно и тоже время, в десять вечера, на престижном «мерседесе» без водителя, хотя играя пила коньяк. Играла только в карты, к рулетке не подходила. Я поинтересовался у обслуживающих её крупье как она играет. Мне сказали, что выигрывает очень редко — долларов по пятьсот иногда чуть больше, чаще проигрывает, оставляя в казино до двух тысяч за вечер.

Как-то проиграла около десяти тысяч долларов, но расплатилась сразу, с улыбкой, не моргнув и глазом. Но были и настоящие игроки высокого класса. Вот о знакомстве с ними. Одни их называют каталами, другие шулерами, но смысл один — обман. Каждый из этих игроков имел серьёзную охрану, из трёх, а иногда четырёх человек — ребят не робкого десятка. Они ездили играть по всей стране — казино было множество. Я заметил, что двое из них садятся обычно за стол в ресторане, спиртное не заказывают, а другие входят вместе с игроком в зал. Один садится за игровой стол и играет как обычный