— Ну как там? — накинулись во дворе парни.

— Держи, — Михаил небрежно кинул приятно звякнувший мешочек Максу. — Смотри на потеряй — пригодится.

— Дядя Миша, а что там? Деньги, да?

— Догадливый парень!

— Ой… и меч у вас… А посмотреть можно?

— Подожди. На усадьбу придем — посмотришь.

Следующее утро выдалось солнечным, росистым. В кустах жимолости, у самой усадьбы, весело пели жаворонки, над цветами, несмотря на ранний час, порхали бабочки, жужжали шмели и пчелы. Чистое голубое небо не содержало даже намека на облачность, славный начинался денек, славный и, вместе с тем, грустный — ведь это был день прощания.

Впрочем, грустили не очень-то долго, и не сказать, чтоб всерьез: Лерка — дама Элеонора — была ослеплена любовью, Михаил с Максиком предвкушали скорое возвращение домой, а Эгберту вообще было сказано, что его друзья явятся в Нормандию уже этой зимой.

— О, к тому времени я открою постоялый двор, — получив полтора десятка золотых монет, бывший подмастерье и не скрывал своей радости. — Приезжайте — пиво будет вкусным!

Они отправились вместе с караваном рижских купцов — до Риги, а там на датском или орденском корабле — во Фландрию, где можно было отыскать попутное судно в Нормандию.

— Так и не вышло вас проводить, — немного всплакнув, Лерка по очереди поцеловала Ратникова и Макса. — Ничего, вы ведь и так доберетесь, правда?

— Да уж, конечно, тут и говорить нечего, — Максик взглянул на девушку и вздохнул.

— Дядя Миша, — дама Элеонора вытерла мокрые глаза рукавом. — Там это… если вдруг мать трезвая будет… Что-нибудь скажите ей… да?

— Скажу, — соврал Ратников. — Ох… Лера, Лера!

— Да перестаньте вы охать, — замахала руками девчонка. — Разве не видите, как я счастлива?

Миша только рукой махнул:

— Видим…

А уже ржали запряженные в телеги лошади, и подъехавший на белом коне граф, спешившись, попрощался и, бросив поводья Эгберту, галантно проводил суженую к повозке. Там же, рядом с возницей, примостился и подмастерье… Тронулись. Рыцарь поскакал рядом со своей дамой.

Обернувшись, Лерка и Эгберт махали руками, пока повозка не свернула за угол.

— Ну, вот и все, — тихо промолвил Ратников. — Уехали. Эх, Лерка… Что ж — это ее выбор, и пусть будет счастлива!

— Думаю, она счастлива, похоже на то. — Грустная улыбка тронула губы подростка. — Ну, что, дядя Миша, поедем к озеру? Или у вас здесь еще какие-нибудь дела есть?

— Да нет никаких. Сейчас пройдемся на торг да по пристаням, поищем попутных.

— А не надо искать, — неожиданно улыбнулся Максик. — Я вчера еще выспросил: какой-то Арефий Зерно как раз сегодня собрался в Новгород. Нам как раз по пути… Уж довезет… за монету.

— Тогда поспешим, друг мой! — Ратников искоса посмотрел на слепящее глаза солнце. — Купец наверняка уже выехал. Придется уж нам догонять… Полагаю, ни с кем на усадьбе мы прощаться не будем.

— Конечно, не будем, вот еще! — фыркнул Максим. — Идемте, дядя Миша, скорее.

Груженные кожами и сукном возы Арефия Зерно двигались медленно, не спеша переваливаясь на ухабах. Ратников с Максом догнали их быстро, но уже за городом.

— Куда, вы говорите, вам надобно? — Арефий — мосластый, с растрепанной рыжеватой бородкой, мужик — окинул незнакомцев профессионально-недоверчивым взглядом.

— Так, до Танаева озера… ну, до повертки, — пояснил Максик. — Я ж вчера с вами договаривался, помните?

— А, — ухмыльнулся купец. — Теперь вспомнил.

— Мы заплатим, сколь скажешь, — быстро добавил Миша.

Вообще-то можно было бы пуститься в путь и одним, без каравана… однако это было бы весьма неосторожно — здешние леса вовсе не были безопасными, тем более сейчас, с началом нового торгового сезона.

— Коли пешком пойдете — одна цена, — Арефий Зерно хитро прищурился. — Ну, а на телеге — другая.

— А так и этак можно? — ухмыльнулся Ратников. — Часть пути — пешком, а часть — на телеге?

— Можно, — покладисто согласился торговец. — Вервицу — мне да вервицу — воям.

Ну, цену загнул! Две беличьи шкурки непонятно за что? Впрочем, торговаться не стали — Михаил вытащил из калиты заранее припасенную золотую монету, протянул алчно сверкнувшему глазами купцу:

— Хватит?

— Хо! Тогда и пообедайте с нами, други!

От Пскова до Танаева озера было примерно километров шестьдесят с гаком, купеческому каравану — три дня пути. Двигались не спеша, хоть и поднимались еще засветло — дорога, хоть и подсохла, но приходилось форсировать многочисленные мелкие ручьи и речушки. Иногда возы вязли, тогда их приходилось вытаскивать, навалившись всем миром.

Всего возов было дюжина. И тридцать человек обслуги, не считая воинов нанятой в Пскове охраны — возницы, приказчики, служки…

Второй день пути, а потом и третий, Арефий Зерно частенько прохаживался пешком — разминая затекшие ноги — заодно приглядывался, а что там, позади?

— И что там видно? — Ратников как-то уже под вечер не выдержал, подошел.

— Да кое-что… — обернувшись, вздрогнул купец. — Едет за нами кто-то… а может, и не за нами — дорога-то здесь одна.

— Едет? — Миша насторожился. — И кто б это мог быть? Тати лесные?

— Крупных шаек тут нет, — задумчиво покачал головой Арефий. — А мелким мы не по зубам… Вон-вон, видишь?

Присмотревшись, Ратников и сам увидел показавшегося на пригорке всадника. Кто это — из-за дальности расстояния рассмотреть не представлялось возможным.

— Конные, — тихо промолвил купец. — Могли б и догнать… Однако ж, не нагоняют — держатся сзади. Непонятно!

— Может, местные? По своим делам… Или новгородская сторожа…

— А может, и они, — Арефий кивнул и пригладил бороду. — Ладно, идем, друже. Скоро, к вечеру, и повертка ваша. Лучше б вам с нами заночевать, не переть на ночь глядя.

— Конечно, — подумав, согласился Миша.

Да, хотелось бы добраться до озера побыстрее… но эти люди, сзади… да и вообще — ночью не особенно-то по лесным дорожкам походишь — запросто переломаешь ноги.

Ну, утром — так утром, в конце концов спешить-то особо некуда — почти год прошел, так какая разница — днем раньше, днем позже?

Расположившись на ночлег, торговые запалили костры, часть служек рубили на шалаши еловые лапы, часть — с приказчиками и свободными от службы воинами — ловила в ближайшем ручье рыбу — живенько натаскали на ушицу радужной ручьевой форели да налимов.

— Н-да-а, мелковата рыбка, — сокрушался Арефий, подбрасывая на ладони почти полуметровую рыбину. — В старые-то времена с такой мелочью и возиться б не стали. Уж рыба была, так рыба — во!