— Нет, я бы хотел обсудить с вами еще один важный вопрос, — сказал Клод. Клаус вздохнул и жестом предложил ему сесть в кресло.

Побывав с утра в офисе и обсудив дела с Майлзом, Клод заехал домой, чтобы пообедать и взять альбомы, которые его просил Генри. С легкой руки Верджила он увлекся рисованием и получалось у него на удивление хорошо, хотя раньше к этому он никогда не проявлял интереса. Наедине с собой, Клод честно мог признаться, что не хотел бы, чтобы его сын становился художником. Глядя, как тяжело дается искусство его брату, он не желал такой судьбы для своего ребенка. Но сейчас, когда Генри только-только возвращался к нормальной жизни, он не хотел ему мешать. Ему и так предстояло испытание — пережить известие о смерти Каты. Клод с трудом нашел в себе мужество сказать ему об этом. Его слова Генри встретил мужественно, не плакал, но на другой день у него случилась истерика, и доктор Леон с трудом с мог его успокоить. С Клодом он об этом говорить отказался и снова вел себя, как взрослый, что принял свое горе.

— Нужно время, — сказал доктор Леон. — Каждый проживает потерю по-своему, главное ее прожить, а не жить ею до конца дней.

С этим Клод не мог не согласиться, но как помочь Генри сделать все правильно, не знал.

Войдя в гостиную, Клод увидел там герцогиню с дочерью. Они о чем-то оживленно беседовали. Он не понимал, как у этой женщины хватает наглости оставаться в доме, где она сделала столько зла.

— Почему вы еще здесь? — строго спросил Клод, глядя на герцогиню.

— Побольше уважения, молодой человек, — важно проговорила герцогиня, поднимаясь. — Я понимаю, что вы в своем доме, а я всего…

— И я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда! — рявкнул Клод. Изабелла испуганно посмотрела на него и перевела взгляд на мать.

— Можно попросить это вежливо.

— Я говорю так, как вы того заслуживаете. Нет, я предельно терпим к вам, после всего что вы сделали, — сказал Клод, чувствуя, как бурлит кровь от адреналина. — У вас есть полчаса, чтобы покинуть мой дом.

— Хорошо, — оскорбленно поджала губы герцогиня. — Изабелла, пойдем.

— Изабелла останется, — холодно произнес Клод и протянул распоряжение, подписанное утром Клаусом. — Она будет жить в замке и учиться. И пока она несовершеннолетняя, я буду ее опекуном.

— Это неслыханная наглость! — вскипела герцогиня, брезгливо беря в руки королевский документ. Изабелла, забыл и приличиях, раскрыв рот с удивлением смотрела на Клода. — Я буду жаловаться!

— Вы не хотите, чтобы у Изабеллы был шанс на счастливое будущее?

— Рядом с вами никто не может быть счастливым! Потому что вы грубиян! — воскликнула герцогиня. — И вы не можете отнять у меня дочь!

— Она будет навещать вас на каникулах. Я сам прослежу за этим, — пообещал Клод. — Но, если она уедет с вами, у нее не останется шансов ни на образования, ни на хороший брак. Изабелла, решать тебе. Я свое слово сказал.

Оставив мать и дочь, он легко взбежал по ступенькам и войдя в комнату сына, стал собирать его альбомы.

— Молли тоже умерла? — не отрываясь от рисования, спросил Генри. Клод, сидящий рядом с ним и читающий рабочие документы, подпрыгнул на месте от его слов.

— С чего ты взял? — потянувшись к сыну, растеряно просил Клод.

— Она меня не навещает.

— Молли немного больна и сейчас спит, — Клод хотел взять Генри за руку, но тот не позволил.

— Я тебе не верю. Про маму вы мне тоже самое говорили. И про Нэнси, — хмуря брови, проговорил Генри. Он покусал губы и Клоду показалось, что он сейчас заплачет. — Она ведь тоже умерла?

— Молли жива и ты сам можешь в этом убедиться, — сказал Клод. Он подумал, что, наверное, доктор Леон будет ругаться на него, но ему хотелось, чтобы хоть одна из печалей упала с сердца его сына. — Хочешь пойти к ней?

— Ты правду говоришь?

— Конечно, — с готовностью сказал Клод и поднялся. — Идем?

Генри бросил на него нерешительный взгляд и сполз с кровати. Клод набросил на его острые плечики теплую кофту, и они вышли в коридор.

Переступая порог палаты, Клод невольно испытал надежду на чудо — что Молли проснулась, но этого не произошло. Она продолжала спать. Темные волосы разметались по подушке, грудь, прикрытая кружевной сорочкой плавно вздымалась. На щеках был слабый румянец, а чуть приоткрытые губы словно ждали поцелуя.

Генри подошел к ней и взял ее за руку.

— Привет. Как долго ты еще будешь спать? Я соскучился. Верджил нарисовал твой портрет, получилось красиво. Сказал, что что картина будет висеть в галерее, которую ему купил папа. Но я нарисую тебя лучше и, если проснешься, сама увидишь. Папа тоже ждет, когда ты встаешь.

Клод не отрываясь смотрел на Молли, но в тот момент, когда решил моргнуть, чтобы скрыть слезы, девушка открыла глаза.

Глава 23. Дела семейные

Молли чувствовала себя на редкость хорошо, словно она провела месяц на целительных источниках и ей каждый день делали обертывания, массаж и поили витаминными коктейлями. Она была расслаблена, умиротворена, а когда подходила к зеркалу, на нее смотрела посвежевшая и румяная девушка. Доктор Леон тщательно обследовал ее и не найдя никаких отклонений, подписал приказ о выписке.

Пообедав, Молли вернулась к себе в палату, чтобы собрать вещи. Клод обещал забрать ее вечером. Генри уже был дома и ждал их там. Сложив вещи в сумку, она села в кресло, собираясь скоротать время до отъезда с книгой.

Услышав шаги за дверью, Молли оторвалась от чтения, сразу поняв — этот человек пришел к ней. Едва этот человек переступил порог, она узнала его, несмотря на шляпу, надвинутую на лицо и поднятый воротник. Джозеф, отец короля. Она поднялась и сделала реверанс. Ее охватило волнение, ведь ей предстояло дать ответ, от которого зависело очень многое.

— Рад, что вы в добром здравии, Молли, — сказал Джозеф, снимая шляпу. — Я не хочу, чтобы Клод знал о нашем разговоре, поэтому предпочел навестить вас здесь.

Молли от этих слов стало не по себе. Джозеф поставил на тумбочку сумку из коричневой кожи, которые навели ее на мысли об охоте, и достал оттуда папку с документами.

— Вы обдумали мое предложение? — сухо спросил Джозеф, глядя Молли в глаза.

— Конечно, — ответила она, стараясь держаться спокойно. — Я могу сказать «нет»?

— Можете, но не рекомендую, — ответил Джозеф и опустился в кресло, где она недавно читала. — Не думайте,