— Ты бы заткнулся уже, — беззлобно ответила она. — Вон, тебя зовут.

Я обернулась в направлении, куда она указала, и заметила серебристый костюм Энцо, напоминающего толстую рыбину, выброшенную на берег. Он кивнул мне, и я машинально ответила. Мамы не было с ним рядом, и досада кольнула сердце. Не пришла? Не захотела прощаться? Может, так и лучше.

— О, Родерик явился, — буркнула Миранда, и я увидела знакомые серые глаза. Почему я раньше считала их холодными?

— Студенты, — обратился он, становясь перед нами. — Сегодня важный день. Каждый из вас обретет стихию и себя. Пусть боги укажут вам дорогу.

Студенты нестройным хором голосов поблагодарили его, но мастер Адалхард смотрел на меня. Теперь — только на меня.

— По традиции, каждый идет к Лабиринту сам по себе, — сказал он. — Удачи.

Все потянулись вверх по холму, рассеявшись по зеленой траве, точно стадо овец. К Лабиринту не вела ни одна дорога, чтобы, не дай боги, не накликать рождение путника.

— Миранда, — мастер Адалхард остановил мою подругу. — Прости, что все так...

Она сердито посмотрела на него, но потом кивнула.

— Ничего. Я рада, что оказалась здесь. Раньше злилась, но теперь даже не представляю, что могла бы запечататься и выйти замуж за Брена.

— Значит, не держишь на меня зла?

— Уговор все еще в силе? — ответила она вопросом на вопрос.

Мастер Адалхард помрачнел и сжал губы.

— Надеюсь, что у меня не огонь, — выпалила Миранда.

— Я тоже, — вдруг ответил он. — Я тоже.

Хмыкнув, Миранда пошла вверх, придерживая длинный подол белого платья. Рыжая коса змеилась по спине лентой огня.

— Арнелла, — мастер Адалхард произнес мое имя мягко и нежно, не добавив фамилию, как обычно, и это прозвучало так интимно. — Я буду ждать у выхода, — сказал он. — Этот день многое решит.

Сказать, что он может меня не дождаться? Что мой отец путник? Что я могу уйти навсегда? Я прерывисто вздохнула, моя губы задрожали. Признаться? А вдруг он станет меня отговаривать? Или вовсе не пустит?

— Не волнуйся так, — добавил он. — Все будет хорошо.

Я кивнула, покосившись на студентов, которые прощались рядом с родными. Впрочем, мастер Адалхард и не стал бы меня целовать. Наверное. Я вцепилась в его ладонь, не желая отпускать, и он быстро привлек меня к себе. На короткий миг я почувствовала его крепкое тело, запах мыла и свежести, быстрое прикосновение губ к макушке.

— Я буду ждать, — повторил он и ушел, оглянувшись на прощание.

Выдохнув, я повернулась к холму. Сердце стучало в груди, как будто я только что прошла полосу препятствий Рурка.

— Арнелла Алетт, — окликнула меня Марлиза Куфон, подходя ближе и хмуро глядя в папку. — Вас уже ждут.

— Кто? — не поняла я.

— Идите за мной, — приказала она, и я, бросив взгляд на бога у входа в лабиринт, пошла за преподавателем.

— Куда мы?

— Здесь недалеко, — ответила Марлиза. — Ваша мать уже там. Очень волнуется.

Значит, мама все же пришла попрощаться? Я заметила ее издали — розовое платье и шляпка, кружевной зонтик в руках. День выдался солнечный, а мама бережет свою белую кожу.

Заиграла музыка, и я глянула на оркестр с блестящими трубами. На траве расставили столы с закусками, украсили деревья флагами в цвета стихий. Интересно, под каким из флагов соберется больше всего студентов? Под голубым цветом воздушников? Или зеленым — анимагов? Желтого флага путников не было вовсе.

— Арнелла, солнышко, — мама выглядела непривычно бледной, а ее губы оказались обкусанными до крови, и я почувствовала угрызения совести.

— Все будет хорошо, мама, — сказала я. — Я обязательно вернусь. Даже если не выйду, потом я найду тебя.

— Конечно, выйдете, — сказала Марлиза Куфон. — Это ведь не Лабиринт. Тут исход понятен.

Она подтолкнула меня к серому шатру, у которого я заметила однокурсника — полноватого блондина, который когда-то испачкался на анимагии, а потом волновался, безопасно ли в Лабиринте. Он сидел на стуле, глядя в небо и цедил воду из стакана. Его взгляд был растерянным, как будто он только что проснулся в незнакомом месте. Рядом хлопотала пухлая женщина, похожая на него.

— Все не так страшно, Арнелла, — сказал он, повернувшись ко мне. Его губы мелко подрагивали и изгибались, как черви. — Немного больно в самом начале, но быстро проходит. Как и говорил Крекин: точно сделать прививку.

Я попятилась, но мама крепко ухватила меня за предплечье.

— Я не хочу! — воскликнула я, когда она потащила меня к шатру, такому ужасающе серому посреди яркого дня, флагов и музыки. — Я не давала согласия!

— У меня здесь все необходимые документы, — заявила Марлиза, беря меня под вторую руку. — Ну же, студентка, не упирайтесь.

Она махнула дюжему мужику, который держался в тени шатра.

— Мама!

— Это для твоего же блага, — пробормотала мама, не выпуская моей руки. — Ты не понимаешь. Просто сделай это, Арнелла!

— Кто тут у нас? — проворчал мужик, закатывая рукава и хватая меня лапищей позади шеи, отчего по моему телу растеклось холодное оцепенение. — Отставить панику. Ох уж эти дамочки. То да, то нет, то может быть. Сейчас быстренько поставим жучка — пикнуть не успеете. И к маме. Вы мать?

Кармелла Алетт кивнула. Боковым зрением я видела, как колыхнулись рядом ее золотые локоны, но даже не могла повернуть головы, чтобы посмотреть ей в глаза. Я переставляла ноги как механическая игрушка, и серый шатер был все ближе. Из черной прорези вывели рыжего парня с бледным костлявым лицом. Раньше у него были веснушки, я точно помню.

— Все будет хорошо, — бормотала мама, — все будет хорошо, доченька. Ты еще скажешь мне спасибо.

— Эй!

Я заметила знакомое лицо с яркими синими глазами, в которых плескалась бирюза, и только и смогла прошептать:

— Эммет. Помоги.

— Она не хочет запечатываться! — воскликнул он, подбегая и хватая меня за плечо. Теплая волна энергии прокатилась по моему телу, смывая чужое колдовство.

— Эммет, не лезь не в свое дело! — вспылила мама.

— У нас есть ее заявление, — добавила Марлиза.

— Она его не писала, я точно знаю! — заявил он, отталкивая от меня мужика кулаками, заблестевшими вдруг на солнце льдом.

— Полегче! — рассердился тот, потирая грудь. — Убери свои сосульки!

— Чего ждешь? — повернулся Эммет ко мне. — Беги.

Я подхватила длинную юбку и бросилась прочь, к зеленому холму, на котором ждал бог, метя сверкающим мечом в небо.

— Арнелла!

Позади кричала мама, я слышала шум какой-то возни, но мчалась к своему будущему, каким бы оно ни было. Уже посередине холма все же обернулась, чтобы увидеть, как мужик в сером вместе с моей мамой скатываются по внезапно обледеневшей земле. Эммет помахал мне рукой, и я махнула ему в ответ.