но отец тут же велит мне возвращаться. Он очень обеспокоен тем, что меня могут заметить с улицы. Они с Эмили сидят на кухне и разговаривают, иногда очень громко, но слов разобрать все равно не получается. К вечеру мы заказываем доставку еды. Ужинаю у себя.

Следующий день проходит в основном так же, разве что отец куда-то уезжает. Я не знаю, куда именно. Он берет у Эмили солнечные очки и бейсболку и едет на ее машине. Эмили велит ему быть осторожным, и он многозначительно смотрит на нее в ответ. Хотя точно сказать нельзя – на нем же солнечные очки. Уезжая, он запирает дверь снаружи. Я спрашиваю Эмили, можно ли посмотреть телевизор. Сначала она говорит нет, но потом все-таки позволяет. Мы смотрим совсем недолго, пока не начинаются новости. Первый же репортаж – про отца. В новостях показывают наш пикап: большой эвакуатор завозит его на паром. Пикап виден не очень хорошо, потому что накрыт тентом; диктор говорит, что его отправляют на континент, в лабораторию, и что в багажнике нашли ДНК Оливии Каррен. Я хочу посмотреть еще, но Эмили переключает канал. Потом идет со мной в мою комнату читать «Нэшнл джиографик». Я пробую спрашивать ее, что происходит и куда уехал отец, но она не говорит. Вместо этого рассказывает, как в детстве приезжала к бабушке погостить и первым делом смотрела свежие номера «Нэшнл джиографик». Тогда-то она и увлеклась морской биологией. Раньше я непременно заинтересовался бы ее рассказами, но сейчас они мне безразличны.

Отец возвращается около четырех. Они с Эмили садятся на кухне, чтобы я не слышал, и дотемна совещаются о чем-то. Потом выходят, и Эмили задергивает в гостиной шторы. Мы ужинаем перед телевизором, но смотреть новости отец не разрешает. Телевизор включен на какой-то ситком.

Мы едим под звуки искусственного смеха и постукивание вилок; потом отец внезапно начинает говорить. Он так долго не разговаривал со мной, что я едва не подскакиваю на месте.

– Мы не можем здесь оставаться. Ты ведь понимаешь это, Билли?

Я вздергиваю подбородок, потом снова опускаю взгляд в тарелку. Разговаривать я не готов. Поэтому продолжаю есть, как будто не слышал его.

– Я сказал, что мы не можем оставаться здесь, Билли. – Отец берет пульт и приглушает телевизор. Я смотрю на него, он – на меня.

– У Эмили? – спрашиваю я отца.

– Здесь. На Лорни. Нам надо уехать отсюда.

Я и спросил бы почему, но мне совсем не хочется опять во все это погружаться. Не думать – гораздо приятнее. Поэтому я просто киваю.

– Ясно.

– Мы с Эмили придумали план. И ты должен его знать, – произносит отец.

Сердце у меня в груди начинает колотиться. Не хочу ничего знать. Хочу лечь и заснуть.

– Это будет для нас большой переменой. Но мы справимся. План очень хороший.

Ничего не отвечаю. Я бы лучше продолжил смотреть телевизор, но, боюсь, это разозлит отца. Он тем временем продолжает:

– Уверен, ты в курсе, что Эмили на этой неделе уплывает на исследовательском судне. К побережью Центральной Америки. Ты знаешь об этом, Билли?

– Да, – отвечаю я. – Она изучает яд медуз. Почему одни рыбы от него умирают, а другие – нет.

– Да, что-то в этом роде. Билли, как ты смотришь на то, чтобы поплыть с ней?

Не знаю, как это выглядит со стороны, но чувство такое, что у меня отпадает нижняя челюсть.

– Что? – Мысли несутся вскачь. Я поеду как ученый? Как такое возможно? А что с полицией? Что с отцом?

– Судно пристанет к острову ночью в четверг. Эмили считает, что мы легко сможем пробраться на борт. У нее будет отдельная каюта, и мы поселимся там. Но скрытно. Она позаботится, чтобы у нас было достаточно воды и еды. Будет здорово! Как в морском круизе. – На этих словах отец улыбается.

– А что дальше?

Улыбка сползает у него с лица. Он делает глубокий вдох и на несколько секунд задерживает воздух в легких.

– Ну, Эмили считает, что есть множество симпатичных мест, где мы могли бы начать все заново. Может, в Мексике. Или в Венесуэле. Мы потихоньку сойдем с корабля. Найдем жилье, где будем в безопасности. Начнем с чистого листа.

Я моргаю.

– А как же школа?

Он отмахивается:

– Найдем и школу тоже. Устроюсь на работу. Поселимся в уютном доме. – Отец снова улыбается мне. – Билли, у меня есть кое-какой запас. Наличность там, еще кое-что… Я прятал в лесу, а сегодня съездил и выкопал. Заначка на всякий случай. Хватит на несколько месяцев. А тем временем подыщем себе что-нибудь. Место, где можно осесть.

– Но в Венесуэле говорят на испанском! Я не знаю испанский. – Я гляжу на Эмили. – А ты тоже останешься? – спрашиваю ее.

Я немного разозлен. Почему-то мне кажется, это была ее идея. Она отвечает не сразу.

– Вообще, мы думали, что я вернусь и попытаюсь помочь вам здесь. Вы с папой будете в безопасности, и полицейские до вас не доберутся. А я найму адвокатов и заставлю всех признать, что полиция допустила ужасную ошибку.

– И сколько это займет? На сколько мы останемся там? – Я опять разворачиваюсь к отцу.

Тот задумывается на несколько секунд, прежде чем ответить.

– Не навсегда, дружище, – произносит он наконец.

Глава 67

Долго-долго я лежу в постели без сна. Мы переезжаем жить в Южную Америку. Эта мысль не дает мне покоя, вытесняя все остальные. Я пытаюсь представить себе, как эта Южная Америка выглядит. В «Нэшнл джиографик» как раз печатают массу статей про нее – кажется, там сплошь тропические леса, а люди обитают в крошечных хижинах. Маленькие темнокожие ребятишки сидят в классах перед старомодными досками, на которых надо писать мелом, а в окнах нет стекол. Хотя, может, это Африка… Какая разница!

Я закрываю глаза и пытаюсь вообразить себе картину: как мы с отцом селимся в хижине. Сразу за нашим порогом начинается пляж из белоснежного песка, а за ним – бирюзовое море, такое теплое, что круглый год можно бегать по нему босиком, потому что его защищает коралловый риф. Я почти вижу нашу хижину – бамбуковая крыша и терраса с гамаком. В тени кокосовых пальм, на которые я вскарабкиваюсь каждое утро, чтобы раздобыть нам завтрак. Поблизости будет деревня, но в тамошнюю школу я ни за что не пойду. После того, что устроил отец, он не заставит меня просиживать штаны за партой. Вместо этого я буду заниматься наукой. Проводить по-настоящему важные исследования. Например,