– А ты, может быть, сделаешь другой выбор. – Меня опечалила мысль о том, что он выберет нечто настолько темное. Глубоко вздохнув, я попыталась изменить тему разговора. – Что со мной случится? Как я умру? – Я заметила, что он был готов к эзотерическим беседам, поэтому воспользовалась возможностью.

– Смерть никогда не бывает одинаковой, – ответил Люк. – Она может случиться тихо и мирно в постели, а может стать последствием… несчастного случая, как было с Норой. Здесь нет установленного шаблона. Но при этом я всегда буду рядом.

– Как с Норой.

Он кивнул.

– Я думал о том, чтобы поехать куда-нибудь… например, в Тулум… на Барбадос… и просто провести время вместе. Куда угодно, где есть вода. – Он грустно улыбнулся.

Мысль о том, что конец моего пути близок, настолько меня расстроила, что я начала всхлипывать.

Люк очень долго не выпускал меня из объятий.

– Не хочу на пляж, – заявила я. – Меня точно акула съест.

Я вспомнила глупую игру, в которую играла с Роджером. Ты бы предпочел умереть на гильотине или утонуть? Быть съеденным медведем или акулой?

Только вот я вообще не хотела умирать меньше чем через две недели. Я была настроена отыскать способ снять это проклятие.

Мы с Люком не выходили из квартиры весь следующий день. На кухне скопились коробки и пакеты от еды навынос. Когда Люк на несколько часов отправился домой, на моем телефоне оказалось около двенадцати пропущенных звонков от Микки. Малик наконец-то перезвонил и передал через Микки, что встреча состоится завтра в полдень в магазине его кузена в Джорджтауне.

Когда я поставила сосуд с кровью на стол, Малик выглядел впечатленным.

– Если что, я говорил ей, что пробирку нужно хранить в холодильнике, – услужливо заметил Микки.

Малик рассмеялся. Он открыл пузырек с кровью, капнул мне на руку и потер ладонь. Затем он снова изучил руку и впал в транс, закатив глаза. Несколько минут спустя он очнулся, но выглядел совершенно ошеломленным, как будто внезапно опьянел.

– Кровь правильная. Но мне нужно кое-что еще. От него.

– От кого?

– От второй стороны в вашем проклятии. От исходного объекта.

– Огюст Маршан? Черт. Его кровь тоже нужна?

– Нет, не кровь. Вещь. Проклятие было создано на его вещи и вашей крови. Его можно снять только в случае наличия исходных элементов.

– Черт, черт, черт! Жаль, что я не знала об этом, когда мы были в Париже. – И тут у меня возникла мысль. – Любой предмет?

– То, к чему он прикасался.

– Думаю, с этим проблем не возникнет.

Двадцать минут спустя такси подъехало к галерее, где я протиснулась через двери и бетонное фойе, а затем поднялась по лестнице на чердак, в офисы руководителей, где работал Роджер. Мне пришло в голову, что я могу столкнуться с Сарой. Честно говоря, даже зная о предстоящей смерти, я все еще не была уверена в своей готовности встретиться с этой миниатюрной красоткой в бежевом наряде, с легким макияжем и аккуратно уложенными волосами.

Помощница Роджера узнала меня и заметно испугалась моего появления, как будто предчувствуя возможное бедствие.

– Привет, Мэгги. – Я улыбнулась и заметила, как она сглотнула. – Роджер должен подписать кое-какие документы. Он захочет меня видеть.

Мэгги улыбнулась в ответ. Боже, как мне нравился мой дар!

– Конечно, миссис Ламберт. – Я признаю, что когда она назвала меня «миссис Ламберт», я ощутила легкое волнение. – Сейчас я его позову!

Вскочив с места, она поспешила в кабинет босса. Сквозь стеклянную перегородку я видела Роджера в крутящемся кресле и волну ужаса, что омыла его лицо. Мне пришло в голову, что моя новая суперсила на него вряд ли распространяется – он являлся вторым человеком в проклятии. Однако попробовать все-таки стоило.

Я взглянула на приближающегося Роджера – на более молодую и точную копию Маршана. Когда мы встретились, я не подарила ему даже легкой улыбки. В тот момент я чувствовала себя Джульеттой в Парижской опере. Я видела, как он поглядывал в холл, опасаясь, что Сара нас увидит. Это меня настолько разозлило, что я буквально почувствовала пульсацию в венах.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он тихим, неприветливым голосом.

Я решила попробовать что-нибудь легкое, на тот случай, если Роджер будет невосприимчив к моим навыкам суггестии. Мне нужно было что-то, что позволило бы сохранить лицо и убраться из музея в случае оплошности.

– Мне нужна твоя помощь. Ты не мог бы оказать мне услугу?

Просьба казалась мне достаточно невинной. Если он сохранит хмурый вид, я попрошу о чем-нибудь для своей матери. Мама ему нравилась (при том что она-то его ненавидела).

Роджер одарил меня озадаченным взглядом, и я застыла на месте.

«Вот дерьмо», – подумала я.

Но он вдруг улыбнулся.

– Конечно! В чем вопрос? – Его лицо изменилось. Он засунул руки в карманы, как будто мы были старыми приятелями по колледжу.

Я понизила голос, заставив его наклониться ближе.

– Мне нужно увидеть личные вещи Огюста Маршана, которые хранятся у тебя в музее. Краски, кисти… Ты не мог бы меня отвести? – Я улыбнулась. Веселье только начиналось!

– Без проблем, Хелен. Иди за мной.

Он спустился по лестнице, как будто проводил экскурсию. Поскольку музей был закончен в тот период, когда мы уже разошлись, признаю, что не приходила сюда, за исключением ночного визита с Люком. Это было потрясающее пространство, которое Роджер создал с огромной любовью. Если не считать Хиршхорн, большинство музеев Вашингтона являлись серьезными постройками с греческой архитектурой. Это был город колонн и мрамора, а музей Роджера стал воплощением искусства из бетона и стекла. Казалось вполне уместным, что Роджер открыл галерею на недавно построенной набережной. Оглядываясь по сторонам, я не могла не гордиться своим бывшим мужем. Хотя мне стало интересно, понимал ли Роджер, ради чего он все это создал.

Он вел меня вниз по лестнице в уединенную часть подвала, и я чувствовала себя каким-то преступником. Введя электронный код, Роджер проводил меня в комнату, где пахло пылью и краской. Этот запах можно почувствовать, когда живешь искусством, а не просто читаешь книги по истории. Запах – это нечто уникальное. Еда, запах тела, мыло, цветы, химические вещества – все это меняется со временем, расширяя нашу обонятельную палитру. Аромат описать сложнее всего, потому что цветочный аромат духов Парижа Прекрасной эпохи, например, отличается от современного цветочного аромата. То же самое можно сказать и о приготовлении чеснока, учитывая различия в масле. Запахи тела тоже разные – комбинация используемых для приготовления химических веществ со временем меняется. Зайдя в помещение, я как будто прошла сквозь завесу времени. Я ощутила запах открытых красок Маршана. Потом заметила старый деревянный ящик, который всегда стоял у него в студии. Словно притянутая к нему, я сняла ящик с полки и поставила на стол. Когда я открыла крышку, мое сердце чуть не остановилось. Это действительно были его вещи. Я закрыла глаза. О, как же я любила этого мужчину! Мне нравились все его версии, в том числе и та, которая стояла рядом со мной. Однако оригинал – это происхождение всего. Чистая любовь, которую я испытала к этому мужчине в тот раз во Франции, где и находился этот футляр.