– Вы нашли все, что вам нужно, мистер Тремейн? – Отец оттолкнул Сандру и начал сканировать коды покупок. Все это было шоу.

Сандра, вытащив из кармана пилку, принялась обрабатывать ноготь.

Форд Тремейн, как и обычно, не сводил с нее глаз. Своим видом он напоминал привидение, и это не могло не нервировать. Сандра тотчас спряталась за отца, чтобы избежать взгляда актера.

– Один доллар девять центов, – проворковал отец, потянувшись за пакетом, тем самым открыв ей обзор на стареющую кинозвезду.

Сандра слабо улыбнулась, встретившись взглядом с Фордом. Она была рада, что не пробивает ему чек на один доллар. Ее отец вынул резиновый штамп, резко прижал его к чеку, подписал, а затем положил под денежный ящик.

Однажды Тремейн заявил, что с ним играет сам дьявол. А потом вдруг добавил:

– Нора? Это ты?

Сандра заверила его, что она не Нора.

– Хорошего дня, мисс Кин. – После всех прожитых в Голливуде лет у Тремейна так и не исчез сильный южный акцент уроженца Миссисипи – вроде бы он говорил, что родился там.

Сандра подтолкнула пакет.

У двери Тремейн обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на девушку, и от его взгляда по коже Сандры поползли мурашки.

– Он странный, – заметила она.

– В свое время Тремейн был большой звездой. – Отец был занят подсчетом выручки.

Сандра фыркнула.

– Нет, я серьезно. – Отец перестал считать. – Он был хорош… Его даже на «Оскар» номинировали за одну из ролей в фильме Билли Рэппа… «За берегом». Картина вышла сразу после смерти режиссера. – Довольный толстой пачкой однодолларовых банкнот, отец захлопнул кассовый аппарат и направился к офису.

По окончании смены Сандра шла по Лачмонт-авеню к своей машине, на ходу распуская длинные белокурые с рыжиной волосы, собранные на работе в «конский хвост». Сандра жила в городе красивых женщин и сама выглядела стильно. Нередко бывало, что когда Сандра брела домой, рядом вдруг резко тормозил мотоцикл или раздавались гудки клаксонов. Направляясь на запад по Мелроуз от студии «Парамаунт», она опустила окно голубого «Корвэйра».

Солнце почти село, но пока еще отбрасывало на океан мягкий теплый свет, подобно затухающему костру. Хотя погода в Голливуде стояла изумительная и Сандре нравился климат, она всегда считала, что взросление в этом месте – не самый идеальный вариант. Такие дети, как она, выросшие в тени голливудской вывески, видели явное несоответствие между реальным и фальшивым и замечали цинизм местных подростков. Идеальная мама из любимого телешоу, которое вы смотрели после школы, могла, например, делать минет на стоянке для боулинга. Престарелые и сутулые кинозвезды 50-х, толкающие тележки с продуктами, гоняющие детей с газонов или рассекающие на велосипедах в пьяном виде по пригородным районам, никак не соответствовали идее голливудского совершенства. Этот город умел напустить пыли в глаза. Сандра считала, что «потухшим» звездам Голливуда, должно быть, очень сложно – они повсюду видят призраки прошлого, пока туристические автобусы каждые пятнадцать минут снуют по дорогам, как будто в зоопарке.

* * *

Наступил субботний вечер, и, когда Сандра вернулась домой, мать была занята подготовкой к ужину в ресторане. Если бы Сандра не знала о еженедельной традиции родителей, она бы подумала, что мама собралась в оперу. Бетти Кин сделала начес, который Сандра сочла немного устаревшим. Он казался ей слишком изящным для коктейля из авокадо или телячьей печени с луком. Бетти крутилась и позировала перед зеркалом, ожидая, что Сандра что-нибудь скажет. Мать была одета в розово-оранжевое платье из полиэстера, которое доходило до колен и облегало широкие бедра. У Сандры возникло смутное ощущение, что прошлым летом платье не выглядело на ней настолько обтягивающим.

– Ну как? – Мама переминалась с ноги на ногу, шелестя платьем. – Что думаешь?

– Отлично выглядишь. – Сандра услышала, как повысился ее голос. Подобный тон она использовала только в тех случаях, когда пыталась соврать.

Мать взглянула на дочь.

– Сегодня вечером с этими детьми ты никуда не пойдешь, – предупредила она.

«Этими детьми» были Хью Марквелл, Лили Леотта и Эзра Ганн. Их четверка создала группу под названием No Exit[60]. Родители Сандры ненавидели этих ребят, за исключением Эзры, отец которого был довольно известным телевизионным продюсером.

Как и в случае с большинством родителей, убийство Шэрон Тейт подростками Чарльза Мэнсона[61] в августе прошлого года расстроило их до глубины души. Никакой голливудский сценарий не мог бы создать нечто настолько ужасающее, как убийство и жуткие сцены в здании суда, где последователи Мэнсона вырезали символы на своих лбах. Ее родителей встревожило не столько убийство Тейт, сколько убийство Лино и Розмари ЛаБианков следующей ночью. ЛаБианки были нормальными людьми и жили в том же районе Лос-Фелиз, что и Кины. Простых людей в Лос-Фелизе без причины не убивали, поэтому под давлением матери семья Кинов переехала в двухэтажный дом в стиле итальянского возрождения в Хэнкок-парке, а мать купила для защиты двух бостонских терьеров – Бастера (как Бастер Китон[62]) и Бэзила (как Бэзил Рэтбоун[63]).

Когда Сандра смотрела на Бастера и Бэзила, храпящих на родительской кровати и не обращающих внимания на ее присутствие, она задавалась вопросом: кого и что, черт возьми, эти двое могли защитить?

Родители считали, что именно Хью Марквелл со своими грязно-русыми волосами и взлохмаченной каштановой бородой сбивает их дочь с верного пути.

– Этот твой Хью звонил недавно, – вспомнила мать, выщипывая брови.

– Когда? – Сандра прислонилась к дверному косяку, стараясь не проявлять особого интереса.

– Когда я с работы вернулась. Я сказала, что тебя нет дома и что я не знаю, когда ты вернешься. – Мать повернулась и посмотрела на дочь. – Ты же знаешь, как мы относимся к вашей группе.

Группа была слишком деликатной темой для разговоров. Сандра играла на клавишных и ничего непристойного в этом не видела. На середине первого урока игры на фортепиано в возрасте десяти лет она освоила «Греби, греби, греби на лодке» и «Зеленый гравий», пока учитель варил на плите слабый кофе. На втором уроке Сандра почувствовала странное покалывание в пальцах, мало чем отличающееся от тех ощущений, которые испытывала, когда терлась носками по ковру и касалась потом выключателя. В течение часа Сандра начала играть сонатины настолько же легко, как читала алфавит. Ее учитель, воодушевленный быстрым прогрессом девочки, использовал такие слова, как «никогда не видел ничего подобного раньше» и «нам нужно отвезти ее в Нью-Йорк». Родители Сандры, услышав слово «гений», не захотели иметь ничего общего с каким-то странным, необъяснимым талантом, который в одночасье явился из кончиков пальцев. Несмотря на мольбы Сандры и неоднократные звонки учителя, они так и не отвели дочь на следующий урок. Спустя месяц они продали пианино одной семье с их улицы. Иногда, проходя мимо их дома, Сандра заглядывала в окна, чтобы взглянуть на инструмент. Тогда она стала играть в школе и скрывать тот факт, что к одиннадцати годам ей совсем не нужны были уроки, чтобы освоить Шопена и Рахманинова.