– Привет, – говорит он. – Какой приятный сюрприз.

– Привет. – Я едва не задыхаюсь от этого короткого слова.

– Не думал, что увижу тебя раньше пятницы.

Он опускает взгляд к моей руке, и я протягиваю ему книгу.

– Кажется, это мой пропуск внутрь.

Его смех замирает, когда он рассматривает обложку. А мое сердце взлетает, когда я вижу, как широко распахиваются его глаза и он протяжно выдает:

– Охренеть!

На панно изображена девушка, из ладоней которой выплескиваются потоки дождя.

– Я люблю тебя, – подчиняясь отчаянному порыву, тихо говорю я. Он переводит взгляд с книги на меня, удивленно округлив глаза.

Выходит на маленькое крыльцо, рассеянно роняя яблоко и засовывая книгу под мышку. Обхватив ладонями мое лицо, он внимательно всматривается в мое лицо.

– Правда? – шепчет он.

Я киваю, повторяя снова:

– Я тебя люблю.

В его голубых глазах сполохи зеленого, словно океан. Слегка улыбнувшись, он прижимается губами к моим, мягко потирается, еле слышно застонав от удовольствия, и весь мой мир сжимается в одну точку.

– Она любит меня.

– Любит.

Мне трудно сделать вдох. Я хочу большего, хочу его близости. Я жила в последние полторы недели в ожидании вот этого момента, подбадривая себя перспективой быть прощенной, предвестником чего станет вот такой поцелуй.

Но он только целует меня еще раз, чуть дольше, приоткрыв губы и едва прикоснувшись языком.

– Впусти меня, – прошу я, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его подбородок и шею.

– Впущу и не выпущу до утра, – обещает он, чмокнув меня в губы. – Но сначала мы поговорим.

Быстро заглянув в дом, он хватает куртку, берет меня за руку и захлопывает входную дверь. В последние несколько дней мы говорили о многом – о магазине и моей книге, о Не-Джо, о Харлоу и Финне, о новых комиксах, которые я еще не успела прочитать, – но еще ни разу о чем-то более важном. Мы словно завернули наши сердца в подарочную бумагу и спрятали под деревом.

Пляж всего в трех кварталах, и в этот странный час там нет ни одного серфера. Только редкие прогуливающиеся вдоль кромки воды люди с бегающими вокруг собаками.

Мы находим малолюдную часть пляжа, почти без следов на песке, и останавливаемся в нескольких метрах от набегающих волн. Сейчас ветрено и немного прохладно, но мне тепло в пальто, потому что в полуметре от меня стоит Оливер. Какое-то время мы наблюдаем за волнами, после чего я слышу, как Оливер прокашливается, будто собирается что-то сказать.

Медленно и с улыбкой он подходит ко мне, двигаясь словно сквозь толщу воды. Небо позади него чистейшего василькового цвета. Сейчас ранние закаты, и вдоль побережья в сторону центра города по небу словно разлиты темные краски, перемешанные с огнями уже зажженных фонарей.

– Мы тут будем разговаривать? – улыбаясь, спрашиваю я, заставляя себя храбриться. Я и в самом деле не знаю, почему мы сейчас на пляже, а не на диване в его гостиной, сидя лицом друг у другу.

Я у него на коленях. Его руки у меня под футболкой. А губы у моей шеи.

– Не совсем представляю себе, что еще нам нужно сказать друг другу, – мило пожимая плечами, говорит он. – Но точно знаю, что, останься мы дома, занялись бы сексом. А я просто хочу сначала немного побыть с тобой.

Когда я смотрю на него, то его взгляд ощущается чем-то куда более интимным, чем поцелуй или даже секс, – чем угодно. Я представляю, как цепляюсь за него, карабкаюсь и пытаюсь пробраться внутрь. Мне просто необходима протекающая между нами связь, это соединение.

– Ты все еще злишься на меня? – чувствуя боль в груди, спрашиваю я. – Может, что-то осталось, даже если совсем чуть-чуть?

Он качает головой, а я смотрю на него сквозь пелену выступивших слез. Не знаю, откуда они. Может, от облегчения. Или утомления. А может, от безмерного ликования.

Протянув руку, он смахивает мою скатившуюся слезу:

– Я не злюсь. Я киваю, надеясь, что смогу проглотить непрошеные слезы. Мне сейчас не хочется расплакаться еще сильнее. – Я тебя не брошу, – говорит он. – Ты ведь знаешь это, да?

И тут плотину прорывает. Мои слезы, словно реки.

– Дело не в этом.

Но он прав. Мои страхи за последние недели частично были именно об этом, что я изменила его любовь ко мне, сломала ее, как моя мама сломала мою к ней, и теперь этого расстояния в метр между нами недостаточно, чтобы успокоить мою потребность прикоснуться к нему.

– Лола. – Его голос становится сильнее. – Я не хочу быть без тебя. И я тебя не оставлю. Даже если ты занята. Даже если ты боишься. Даже если ты поступаешь неразумно или просто безумно. Я тебя не брошу.

– Нет, это не…

– Но мне нужно знать, что и ты от меня не уйдешь. Мне не хочется ощущать себя кем-то на вторых ролях. Ты для меня на первом месте, – продолжает он. – Я никогда не попрошу тебя отказаться от твоего творчества, но и чувствовать себя кем-то, кто отвлекает тебя от главного, не хочу. – Он наблюдает за своими большими пальцами, стирающими новые слезы с моих щек:

– Я понял, что до тебя мне никогда не было нужно значить для кого-то так много.

Оливер делает шаг ближе, и, прильнув к нему, я обнимаю его за талию и прижимаюсь лицом к шее. Он пахнет так хорошо, так знакомо – книгами, кондиционером для белья и океанским ветром. Он руками скользит по моим плечам, и одна остается у меня на спине, а другая зарывается в волосы.

– Что скажешь? – шепчет он.

– Ты очень значим для меня, – тороплюсь ответить я. – Даже не представляешь себе, Оливер. На самом деле ты стал для меня всем, и это пугает. Думаю, напортачить с книгами ощущалось словно потеря члена семьи.

Он изучающе смотрит на меня:

– Я знаю.

– Я просто обезумела, когда из-за меня все стало так плохо. И мне предстоит выяснить, как с этим справиться. – Я пожимаю плечами, стоя в его объятиях. – Думаю, у меня получится. А просьба расстаться сделала все хуже. Во много раз хуже.

Он целует меня в макушку и кивает.

– Ты говорил, что знал, как интенсивно это будет, – напоминаю ему я. – Но ты был прав, ведь я действительно никогда не чувствовала ничего подобного.

– И я рад, – отвечает Оливер. – Я хочу быть любовью всей твоей жизни. – Наклонив голову в сторону, он что-то обдумывает, после чего добавляет: – Ну по крайней мере среди людей. С Рэйзором я готов тебя делить.

Я пытаюсь засмеяться, но мое горло сдавило от наплыва эмоций, от чего мой голос получается слегка приглушенным, когда я спрашиваю:

– Ты еще встречался с Эллисон?

– Нет! – тут же отвечает он, немного отодвинувшись, чтобы посмотреть мне в глаза. – Лола, я люблю тебя. Я уже говорил тебе, что не хочу быть больше ни с кем.