– Пожалуйста, – вежливо ответилаветеринар и повесила трубку. Похоже, у женщины начисто отсутствует любопытство.Другая бы на ее месте задала сто вопросов: какая коза, при чем тут коза, чьякоза, где коза…

До ветлечебницы мы с Машкой пошли пешком. Козапроявила исключительную послушность и не стала сопротивляться, когда я,привязав к ошейнику веревку, потянула животное за собой.

Дойдя до нужной избы, я постучала в деревяннуюдверь.

– Открыто, – раздалосьизнутри, – заходите.

– Стой тут, – приказала я козе ивошла в дом.

Хозяйка была на кухне, резала на большой доскеморковку.

– Не боитесь вот так просто впускатьнезнакомых людей? – забыв поздороваться, спросила я.

– Красть нечего, – беспечноотмахнулась женщина, – а для сексуального маньяка я уже старовата.

Я подавила вздох: на то он и маньяк, чтобысовершать неадекватные поступки. Некоторым асоциальным личностям без разницывозраст жертвы, привлекает сам факт насилия.

– Вы Елена Константиновна? –спросила я.

– Да, – слегка насторожиласьхозяйка.

– Меня зовут Виола.

Женщина перестала кромсать морковку.

– Что случилось? Андрюша набезобразничал?

– Нет, нет, – поспешила я ееуспокоить. – Вы козу не теряли? Черного цвета, на шее кожаный ремешок свашим именем.

– Вы нашли Машу! – всплеснула рукамиЕлена Константиновна.

– У крыльца стоит, – заулыбаласья. – Только она очень грязная.

– Солнышко мое… – заквохтала ЕленаКонстантиновна и кинулась во двор.

Я пошла следом и стала свидетельницейрадостной встречи.

– Где же вы обнаружили Машеньку? –спросила женщина, нежно обнимая козу.

Радуясь тому, что животное не способно уличитьчеловека во лжи, я начала самозабвенно врать:

– Гощу у приятельницы в Евстигнеевке.Утром вышла к гаражу – коза стоит!

– Мы вчера с Андреем в Москвуездили, – пустилась в объяснения Елена Константиновна, – он наподготовительные курсы записаться хотел. Ну и задержались в городе. А здесьураган начался, Маша испугалась и удрала. Знаете, к нам вчера медведь вломился!

– Да ну? – изумилась я. – ВПодмосковье водятся топтыгины?

– Я сама удивилась! – воскликнулаЕлена. – Но вы поглядите: забор проломлен, дырища здоровенная, кустыпомяты. Я утром, когда увидела эту картину, прямо заплакала, представила, каккосолапый со стороны клиники вваливается, хватает Машу, потом через изгородьуносит козочку в лес. Мало ли кто там у ветеринаров лечится, туда со всейокруги животных тянут. Не очень приятное соседство! Один раз у них змеяуползла, так ее в моем сарае поймали. Видите, на заборе шерсть повисла? Точномедвежья! Да вы посмотрите, не бойтесь.

Я медленно подошла к разломанной изгороди. Воттеперь картина стала мне ясна. Перепуганный Муся кинулся во двор к Самохваловойи, проломив ограду, погалопировал в Евстигнеевку. Ай да щеночек! В моментстресса у него пробудился редкостный ум и включился автопилот или компас, уж незнаю, как называется внутренний прибор, показывавший псу дорогу домой.

– Вы должны выпить чаю, – в ультимативнойформе заявила Елена Константиновна.

– Огромное спасибо, но меня делаждут. – Я постаралась отвертеться от приглашения.

– Я обязана вас отблагодарить! –вцепилась в меня Самохвалова. – Есть замечательный чай, цейлонский. Немогу же я просто так отпустить человека, который вернул мне Машу! Сюда, сюда!

Сопротивляться было бесполезно. Продолжая меняблагодарить, Елена втолкнула меня в избу и приказала:

– Ступайте по коридору, там ванная, апотом возвращайтесь в гостиную, вторая дверь слева. Хочу устроить торжественноечаепитие!

Я двинулась в указанном направлении. ДомСамохваловой оказался странным: с виду затрапезная изба, но внутри необычноеархитектурное решение. Прямо от входа вы попадаете в кухню, из нее в длинныйкоридор.

В ванной было очень уютно, кругомнежно-голубой кафель и белоснежная сантехника. Я начала мыть руки.

Странная штука человеческая благодарность. УСемена, мужа моей в прошлом ближайшей подруги Томы,[13]имелся хороший приятель, Сергей Иванович, профессор МГУ, тихий, слегкааутичный, не любящий застолья человек. Каждый год в конце весны на СергеяИвановича наезжали родственники и знакомые с одной просьбой:

– Помоги моему Ване (Саше, Тане, Кате,Оле, Сереже, Вите…) поступить в МГУ на бесплатное место.

Бедный Сергей Иванович, не умевший никомуотказывать, начинал суетиться, и в конце концов недоросли оказывались настуденческой скамье. Конечно, в России давно царит демократия, но такую вещь,как ректорский список абитуриентов, истребить невозможно, а профессор умеллоббировать интересы своих людей.

Как только Сергей Иванович с облегчениемузнавал, что очередной протеже зачислен в университет, на него обрушиваласьновая беда: приятели горели желанием отблагодарить благодетеля и приглашали егов ресторан. Напомню, больше всего на свете профессор ценил уединение, и поход вкабак, где придется пить, есть и активно общаться с окружающими, воспринималсяим как настоящее наказание. Но ведь нельзя же обидеть друга, который решилподелиться с тобой своей радостью?

Не могу сказать, что больше напрягало бедногопрофессора: поход к ректору с просьбой о включении очередного абитуриента вособый список или посещение «благодарственного мероприятия». А ведьпреподавателя легко было отблагодарить: купить ему книгу или подарить билет вконсерваторию. Но люди упорно тянули бедолагу в трактир. Ну почему мы такиестранные? Врачу или медсестре непременно приносим коробку конфет (у бедныхмедиков этак диабет разовьется!), учительнице – торт, мастеру, починившему кран,суем бутылку. Вот и мне сейчас предстоит глотать чай в компании с совершенночужим человеком…

Я вышла в коридор и вошла во вторую дверьслева. Перед глазами открылась небольшая узкая комната, для гостинойобставленная странно. У одной стены стоял небольшой диван, обитый чернойматерией, над ним тянулась длинная полка с книгами. Сбоку от окна громоздилсястол, который занимали компьютер, принтер, пачка белой бумаги, стопка чистыхконвертов, стакан, откуда торчали ручки и фломастеры.