То ли по собственной инициативе, то ли по приглашению Цезаря Красе в марте 56 г. до н. э. встретился с Цезарем в Равенне. По-видимому, они обсуждали римские дела и перспективы их союза. Вскоре после этого все трое встретились в Луке и приняли ряд важных решений, которые и сумели в том же году провести через народное собрание. В частности, они добились избрания консулами на 55 г. до н. э. Помпея и Красса. Снова, как и 15 лет назад, эти деятели вместе осуществляли верховную власть в республике и снова, как и тогда, первую скрипку играл, несомненно, Помпей. Правда, внешне они выступали сплоченно. Даже не находясь в Риме, они советовались друг с другом, для чего Красе приезжал в альбанское поместье Помпея. Когда Цицерон заговорил с Помпеем о восстановлении некоторых памятников и надписей, разрушенных Клодием, Помпей посоветовал ему обратиться к Крассу, чтобы тот принял соответствующие меры. Красе стал инициатором принятия закона «об обществах», который рассматривал действия различных оформленных или полуоформленных группировок (что-то вроде политических клубов) во время выборов, особенно распространение через них денег как недопустимую форму подкупа и устанавливал за это суровое наказание. Поскольку такие объединения в основном были аристократическими, то Красе с тем большим удовольствием настаивал на принятии этого закона. Но главным из того, что привлекало Красса в консульстве, была возможность получения провинции после него. И по закону Требония Красе стал наместником Сирии с правом вести там войну по своему усмотрению.

Война в Сирии могла вестись только с одним врагом — с Парфией. Это могучее царство, раскинувшееся от Евфрата до Инда, выступало несомненным соперником Рима на Востоке, хотя до сих пор между ними военных действий не было. Помпей ограничился присоединением Сирии и некоторых ближайших районов и подчинением местных царьков, но на Парфию не покушался. Оба государства стремились к установлению своего влияния в Армении, но и это соперничество пока не выливалось в открытую войну. Правда, уже Габиний начал было военные действия, действуя при этом явно с разрешения римского правительства, ибо позже ему вменяли в вину самовольные действия в Египте, но не в Парфии. Но это была, скорее, разведка, которая еще больше убедила Красса в возможности победоносной войны с Парфией. Красе полагал, что этот поход, который станет по существу повторением похода Александра Македонского, затмит не только уже основательно увядшие лавры Помпея, а тем более Лукулла, чьи деяния он называл детскими забавами, но и впечатление от ошеломляющих успехов Цезаря в Галлии, и он, Красе, войдет в историю не как покоритель каких-то жалких варваров, а как новый Александр Великий. Не забывал Красе и того, что поход сможет принести ему и громадные материальные выгоды.

В это время парфянский царь Митридат был свергнут своим братом Ородом и бежал в Сирию, призывая римлян вернуть ему трон. Красе, конечно же, сразу же поторопился этим воспользоваться. Не дожидаясь окончания срока консульства, он послал в Сирию своих легатов, чтобы они приняли провинцию от Габиния. Габиний отказался подчиниться, и тогда Красе решил лично, сочтя время наиболее благоприятным, двинуться в Сирию. Сенатское большинство не желало похода против парфян, справедливо опасаясь в случае успеха чрезмерного возвышения Красса. Красе тоже это понимал и сделал попытку нейтрализовать своих врагов, договорившись с Цицероном. Незадолго до своего отъезда он напросился к нему на обед, который едва ли был просто приятным времяпрепровождением. Против похода решительно выступил народный трибун Гай Атей Капитон. Он был тесно связан с сенатским большинством и совсем недавно пытался не допустить принятия закона своего коллеги Требония, по которому и произошло назначение провинций консулам. Теперь он призвал народ воспрепятствовать походу Красса, и его горячая речь увлекала многих, так что Красе был вынужден обратиться за помощью к Помпею, чья популярность была еще велика, и только с его помощью вообще смог покинуть город. Не смирившийся с неудачей Капитон даже попытался арестовать Красса, но вмешательство других трибунов заставило его отпустить консула. Тогда уже на самой городской черте трибун зажег жаровню и произнес страшные старинные заклятия, направленные против Красса.

В те дни в зимнее время моряки обычно не выходили в море: их сравнительно легкие корабли могли стать добычей зимних бурь. Но Красе пренебрег этим и вывел флот из Брундизия уже зимой 55–54 гг. до н. э. В пути он действительно потерял часть кораблей с воинами и не решился двигаться по морю до Сирии. Его армия высадилась в Малой Азии, и поход дальше продолжался уже по суше. Сосредоточив свою армию на берегу Евфрата, Красе перешел реку и вторгся в Месопотамию. Парфяне не ожидали этого вторжения, а жители ближайших городов, среди которых было много эллинов, немногим более полувека назад окончательно покоренных парфянами и еще жившие эллинистическими традициями, поддержали римлян. Только правитель города Зенодотии Аполлоний попытался организовать сопротивление, но город был взят и подвергнут страшному разграблению. Путь на Вавилон и парфянскую столицу Ктесифон был практически открыт. Но наступала зима, и Красе, который не устрашился плавания в зимнее время, теперь решил, оставив в захваченных городах сравнительно небольшие гарнизоны, с основной армией уйти на зимние квартиры в Сирию. И там он занялся не столько подготовкой воинов к новой кампании, сколько личным обогащением. Он ограбил храмы Атаргатис в Сирии и Йахве в Иерусалиме, набирал новых солдат и освобождал их от военной службы за вознаграждение, усердно собирал различные налоги и подати. Парфяне пытались договориться с Крассом, но, видя неудачу этих попыток, стали активно готовиться к войне.

Союзником Рима выступал армянский царь Артавазд II. Он, хорошо зная обстановку, предложил Крассу вполне реалистичный план нового похода. Так как главной силой парфянской армии была конница, особенно тяжеловооруженная (так называемые катафрактарии), то, по мнению Артавазда, лучше всего было бы совершить поход через Армению, в горных условиях которой тяжелая конница просто не могла развернуться и эффективно действовать. Однако Красе не хотел ни с кем делиться лаврами будущих побед и к тому же счел поход кружным путем через Армению лишней тратой времени. Поэтому он отверг предложение армянского царя и двинулся непосредственно на Месопотамию.

Парфянский царь принял свои меры. Была собрана громадная армия, которая разделилась на две части. Еще не зная точно, каким путем пойдет Красе, и также, как Артавазд, понимая выгодность для римлян армянского маршрута, царь Ород с основной частью войска вторгся в Армению и развернул военные действия против Артавазда. Другую часть он направил на защиту Месопотамии, поставив во главе ее Сурену. Это было, собственно, не личное имя, а имя знатного парфянского рода, занимавшего в иерархии царства второе место после царского рода Аршакидов, а собственно Сурена, глава этого рода, считался второй фигурой в Парфянском царстве.

Пока Ород воевал в Армении, Красе перешел Евфрат и двинулся по Месопотамии, так что вся тяжесть войны с ним выпала на долю именно Сурены. Квестор Красса Кассий, как об этом уже упоминалось, предлагал полководцу двинуться вдоль Евфрата, в результате чего правый фланг римской армии был всегда защищен рекой, так что парфяне не могли бы ее окружить, и вдоль реки шел прямой путь на Ктесифон и другие города Центральной Месопотамии. Этот план был вполне реалистичен. Но с помощью предательства Сурена сумел заманить армию Красса в почти безводную пустыню Северной Месопотамии. Там уставшая, страдающая от недостатка пищи и особенно воды римская армия была внезапно окружена огромным парфянским войском. Главной силой парфян наряду с конницей были лучники. Сурена специально подготовил обоз из верблюдов, который вез с собой почти неисчерпаемый запас тяжелых парфянских стрел, насквозь пробивающих римские панцири. И не вступая с римлянами в рукопашный бой, парфяне засыпали их своими стрелами. Притворным бегством они сумели оторвать от основного войска часть римской армии во главе с сыном Красса Публием. Еще сравнительно недавно Публий Красе с успехом сражался в Галлии под командованием Цезаря, но, когда Красе стал готовиться к парфянскому походу, Цезарь отослал его к отцу, дав ему значительный отряд из галльских всадников. Теперь эти легкие галльские конники столкнулись с тяжелой кавалерией парфян и, естественно, потерпели поражение. Сам Публий и его воины сражались храбро, но перевес был явно на стороне парфян, и все они погибли в неравном бою. Огромные потери понесла и основная армия Красса.