это преступление, а сейчас повелевает им отречься от каких-либо претензий к Римской империи. «То, что перешло в мои руки от отца, я должен преувеличивать, а не уменьшать», — закончил он эту запоминающуюся речь[452].

Выдворив ошеломленное посольство, Комнин торжественно перенес гроб с телом отца на корабль, отплывавший в столицу, а сам с армией демонстративно, не выставив даже боевого охранения, прошел через занятые турками территории, чем поверг сельджуков в шок. Потрясенные такой храбростью и уверенностью в собственных силах, они не посмели напасть на римлян. А византийская армия вскоре вступила на родные земли и беспрепятственно дошла до столицы. Предваряя его прибытие, верный Иоанн Аксух заранее прибыл в Константинополь и приказал арестовать брата императора Исаака Комнина и его дядю — уже известного нам Исаака. Помимо этого, он договорился со столичным клиром, оставшимся временно без патриарха (это значительно облегчило ход переговоров), пообещав от имени царя увеличить государственные средства, выделяемые на его содержание[453].

Проявляя не только храбрость, но и милость, Мануил I по прибытии в Константинополь освободил дядю и брата из-под стражи, пригласил к себе и отпустил на свободу. Заплатив солдатам жалованье и распустив затем войско по домам, василевс выдал константинопольцам подарки по случаю своего воцарения и озадачился личностью будущего «Вселенского» патриарха. Незадолго перед этим скончался столичный архиерей Лев Стипп (1134–1143), и Мануил I повелел возвести в патриаршее достоинство Михаила Куркуаса (1143–1146), настоятеля монастыря Оксией. Интересно, что с точки зрения византийской политической традиции Мануил I, как еще не венчанный царь, не считался полноправным Римским самодержцем. Тем не менее вначале произошло поставление патриарха, выбранного Комнином, а затем венчание архиереем императора[454]. В Константинополе царь предал земле тело своего отца, которого похоронили в монастыре Вседержителя близ могилы императрицы св. Ирины — после смерти любящие сердца вновь соединились.

В январе 1146 г. император наконец-то венчался браком с Ириной, своей суженой германской принцессой, выполнив до конца волю покойного отца. Бедной девушке можно было только посочувствовать: с 1142 г. она жила в Константинополе, совершенно не зная, как сложится ее судьба. Мануил I был холоден к ней, да и вообще не спешил обречь себя на супружество. Но обстоятельства объективно призывали его наладить с Западом дружеские отношения — в первую очередь с Германией против сицилийских норманнов. Подумав, василевс возобновил разговоры о своей женитьбе с Ириной, и вот теперь брак состоялся[455].

Отдав первые мирные распоряжения, император показал всем, что его угрозы — не пустой звук. И уже вскоре направил сухопутную армию и флотилию против Антиохии: забирать обратно римские земли, узурпированные крестоносцами. Армией командовали братья Андроник и Иоанн Контостефаны и этнический турок Просуха, в юности перешедший на византийскую службу, а флотом — Дмитрий Врана. Войдя в пределы Киликии, византийцы отобрали крепости, ранее самовольно занятые латинянами, а в сражении у стен Антиохии, которое опрометчиво им дал Раймунд де Пуатье, нанесли крестоносцам сокрушительное поражение. Но город являлся сильной крепостью, которую с налета взять было невозможно, а потому византийцы вновь вернулись в Киликию. Тем временем римский флот беспрепятственно разграбил окрестные приморские земли, взяв множество пленных, в том числе — сборщика государственных податей Антиохийского княжества. Затем византийские моряки отплыли на остров Кипр[456].

Положение Раймунда де Пуатье тем более осложнилось, что 10 ноября 1144 г. скончался король Фульк Иерусалимский, случайно разбившийся на охоте вследствие падения с лошади, всегда выступавший на стороне князя Антиохии. Теперь новым королем Иерусалимского королевства стал 14-летний сын покойного Фулька и королевы Мелизенды Балдуин III (1143–1163). Но это еще — полбеды. Ободренный известиями о смерти Иоанна Комнина и Фулька, Зенги направился с армией на Диарбакыр, принадлежащий союзнику Эдесского графа Жослена II Кару Арслану. Каково же было удивление Кара Арслана, когда выяснилось, что Жослен II не только не спешит к нему на помощь, но, напротив, вывел свою армию из города и направился через Евфрат, чтобы, пользуясь случаем, занять часть владений своего союзника. Жители Харрана, мимо которого прошло воинство Жослена II, срочно сообщили об этом своему повелителю Зенги, и тот не замедлил предложить мир и дружбу единоверцу, а затем с большим войском двинулся на беззащитную Эдессу. 28 ноября 1144 г. он уже стоял под стенами города.

Несмотря на былые клятвы, Раймунд Антиохийский ничем не помог своему союзнику, зато королева Мелизенда, отличавшаяся и волей, и характером, созвала Коронный совет, на котором было принято решение идти на помощь осажденным собратьям. Однако было уже слишком поздно: Зенги понадобилось всего 4 недели, чтобы взять Эдессу и устроить настоящую резню — под стать той, которой было ознаменовано взятие в 1099 г. Иерусалима. Вслед за тем Зенги захватил город Сарудж — вторую по величине крепость на левом берегу Евфрата, а затем осадил Биреждик, защищавший брод через эту реку. Вслед за тем Зенги прогнал из Мосула своего номинального сеньора Альп Арслана, сына умершего султана Махмуда ибн Мухаммеда и племянника нынешнего султана Масуда I.

Это событие стало пиком славы Зенги, который принял титулы «Зайн-Ислам» («Украшение ислама»), «Аль-Малик аль Мансур» («Принц-победитель») и «Насир Эмир аль Муминин» («Опора халифа»). Правда, это был и последний успех великого полководца: 14 сентября 1146 г., после того, как он, напившись пьяным, заснул, его зарезал неподалеку у города Балис один евнух франкского происхождения, которого ранее Зенги сильно обидел. И хотя после смерти атабега его сыновья разделили владения, а враги попытались вернуть ранее утраченные земли, второй наследник Зенги, Нур ад-Дин Махмуд (1146–1174), получив в правление Мосул, стал новой грозой пилигримов. Он быстро вернул под свой контроль Эдессу, которую граф Жослен II попытался отвоевать у турок, и наглядно показал, что является достойным сыном своего отца.

Правитель, приобретший славу и прозвище «аль-Мелик аль-Адин» («Справедливый царь»), сумевший стать выше узко местнических интересов и прекративший (хотя бы на время) междоусобицу, Нур ад-Дин обоснованно считался легендарной личностью. Блестящий организатор и талантливый полководец, он добился того, что солдаты считали военный лагерь своим домом, а военачальника — эталоном справедливости и мужества. Благоразумный и честный, благочестивый мусульманин и аскет, он вызывал восхищение даже у врагов. Нур ад-Дин изгнал роскошь из своего дворца, повсеместно запретил употребление вина, государственные налоги употреблял исключительно на общественные нужды, а сам жил только за счет доходов, которые ему давало небольшое поместье. Когда однажды к нему обратилась любимая жена с просьбой приобрести ей наряды, он ответил: «Я не более чем казначей мусульман!»

Человек с глубоко врожденным чувством справедливости, он обеспечил беспристрастное