Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Темник пошел вдоль шатра, обогнул его… Там, у служебной половины, тоже была стража — но стражники крепко спали, присев на корточки и прислонившись к стене.
Пригибаясь, чтобы не попасть в поле зрения караулов у костров, Берсей быстро зашагал к северным воротам лагеря. Они охранялись лучше южных, но ими пользовались значительно реже.
У палаток караульных частей зашевелились: третья стража готовилась сменить вторую. Берсею удалось незамеченным пройти до самых ворот. Здесь он перестал горбиться и открыто вышел на дорогу.
— Стоять! — раздался окрик.
Берсей остановился, подождал, пока три солдата с факелами во главе с начальником караула не подойдут ближе.
Свет факелов упал на его лицо.
— Темник Берсей? — удивленно прошептал офицер.
— Да, — сказал Берсей. — Можешь потрогать меня…
Офицер не двинулся с места. Тогда Берсей приказал:
— Открой ворота.
Офицер повернулся было к страже и вдруг передумал.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Берсей.
— Я не могу этого сделать без приказа тысячника Угра…
— Моего приказа тебе недостаточно?
— Недостаточно, темник. Разве ты не знаешь устава?..
— Сейчас не время уставов. Если ты не подчинишься, я прикажу арестовать тебя и казнить, как изменника…
Берсей замолчал. На дороге послышался топот, и через минуту рядом с Берсеем спрыгнул с коня Аммар.
— Повелитель, я здесь!
Берсей долго, молча смотрел на него. Потом вздохнул.
— Все в порядке, Аммар. — Повернулся к офицеру стражи: — Ты молодец. Я прикажу поощрить тебя. Поступай так и впредь.
Он развернулся и пошел к центру лагеря, к своему шатру.
По всей Великой Голубой Степи пылали костры. Говорили барабаны: глухие удары, то частые, то редкие, неслись от стойбища к стойбищу. Барабаны призывали хуссарабов в поход.
Вся степь пришла в движение. Поднимались многочисленные роды, и движение, начатое несколько месяцев назад, увлекало по дороге на юг все новые и новые орды.
По широкой долине Тобарры, прорезавшей весь материк с севера на юг, скрипели повозки, медленно двигались неисчислимые табуны невысоких северных лошадей; с глухим гулом проносились военные отряды. Селенья, встречавшиеся на пути, предавались огню.
Поток заполнял всю гигантскую долину и растекался в стороны, по многочисленным притокам великой реки.
Рабы — жители Реки, еще недавно бывшие свободными рыболовами и торговцами — брели по берегу, впрягшись в сотни великолепных судов, на которых плыли Великий Богда, его приближенные, а также многочисленный гарем. Десятки судов были нагружены золотом и драгоценностями; на широких плоскодонках стояли грозные камнеметательные машины — их хуссарабы захватили у покоренных годом раньше воинственных жителей Ринрута — самой северной земли материка.
Великий Богда, облаченный в простую одежду пастуха из грубой шерсти, восседал на широком топчане, поджав ноги. Перед ним на полу расстилалась громадная рельефная карта: горные пики, реки и озера, города и даже маленькие вооруженные человечки — все было вылеплено из глины с величайшим искусством мастером Тхи, человеком с неизвестным прошлым, который уже долгое время верой и правдой служил Богде.
Младший брат Богды сидел по правую руку повелителя-каана. Он полузакрыл глаза и слегка покачивался. Из полуоткрытого рта выдавилась слюна и засохла на длинном черном усе.
По ту сторону карты сидели тысячники. Старый многоопытный Шаат — туур, выигравший все сражения, в которых участвовал;
Кангур-Орел, с бритым синеватым черепом и роскошными завитыми усами, спускавшимися на грудь; Ар-Угай, в лисьих шкурах, нахохлившийся, уставившийся на карту; Каран-Гу, родственник Богды, молодой и удачливый полководец, оперевшись одной рукой о колено, другой крутил рыжеватый ус; и, наконец, Верная Собака, человек без имени — побратим Богды, его тень, телохранитель и советник — человек с заплывшими глазами и круглыми, красными лоснящимися щеками.
Кангур-Орел указал камчой с узорчатой рукояткой на карту.
— Отряд Камды здесь. Хумы вышли из крепости ему навстречу, но позорно бежали, отведав наших сабель. Они заперлись в крепости, называемой «Хантур». Камда ждет подкрепления, ему нужны камнеметалки и стенобойные машины.
Он взглянул на Богду. Богда лениво кивнул.
— Другой отряд — под командой Амзы — здесь. Тут горы, и наши лошади не могут пройти. Амза выслал дозоры. Он просит разрешения повернуть на юг, сюда, к озеру, называемому «Бон-Го». Там богатые города и есть хорошие пастбища для наших коней.
Богда помолчал. Потом проговорил лениво:
— Нашим лошадям не хватает травы.
Он неожиданно резво вскочил, подбежал к Кангуру, выхватил камчу. Ткнул в карту.
— Здесь нет травы. И здесь, в этих красных ущельях. Так зачем же мы туда пойдем?
Он внимательно посмотрел на Кангура, потом обвел взглядом остальных.
— Трава есть здесь (он указал на долину Зеркальных Озер), здесь (Приозерье) и здесь (широким взмахом очертил Равнину Дождей). Что говорят лазутчики?
Младший брат Богды открыл заплывшие глаза, кивнул:
— Лазутчики говорят, что хумы воюют на юге. Все войско увязло на Равнине Дождей.
Богда перевел взгляд на карту.
— Значит, нужно идти сюда. Города хумов станут нашей добычей.
А дальше к югу — пастбища Арли, где мы сможем зазимовать.
Он повернулся к Кангуру.
— Ты понял? Ступай и готовь войска. Пять тысяч сабель, камнеметалки и осадные орудия. Сколько тебе нужно времени?
— Три дня! — быстро, не думая ответил Кангур.
— Плохо, очень плохо, — покачал головой Богда. — Хуссарабы быстры, как молния, налетают неожиданно, как ураган, и поражают врага. Но три дня — это мало. Ты плохо считаешь, Кангур!
Верная Собака приподнялся, вопросительно глядя на каана, держа руку на рукояти кинжала.
— Скажи ты, Ар-Угай! — повернулся Богда к одетому в лисьи меха.
— Нужно собрать в кулак все войско, — проговорил Ар-Угай. — Ударить здесь, прорваться на Равнину Дождей. Царь хумов здесь (он показал на скопище игрушечных домов, изображавшее Нуанну), а его войска здесь и здесь. Мы разобьем их поодиночке, а царя хумов в клетке отправим в Тауатту.
— Ты хорошо сказал, — удовлетворенно заметил Богда. Повернулся к карте и камчой смел фигурки аххумских воинов, расположенных под Нуанной и Каффаром. — Ты поведешь войска. А ты — он взглянул на Кангура, — получишь отряд и пойдешь штурмовать перевал, о котором говорил. Перевал шириной в четыре коня.