Еще отец жив. Мать сама стоит в очереди за этими продуктами. Улица за Московским, гаражи, где собираются не то алкаши и плановые, не то гомосеки. И переходит все естественно в армянскую трагикомедию.

Семерых экстремистов связало ФБР. Готовили покушение на Раджива Ганди. А до этого – на министра штата Хариана, который лечился в Штатах. Посадили нашего журналиста Тимофеева – издал книгу на Западе. Его сын выступает по канадскому радио. Говорят о визите Папы Римского в Голландию, о протестах гомосексуалистов и сторонников аборта. Полиция открыла огонь. Один помер от сердечного приступа. У нас тепло, с утра плюс восемь, Верочка пошла в босоножках. Разговаривала накануне с отцом. Он уже картошку садит на даче. Ругается по телефону – никто не помогает. Она хочет в воскресенье ехать.

Читаю «Моллоя», ничего не происходит такого, о чем бы можно было записать. Что-то в Филадельфии случилось, я не расслышал. Есть убитые и раненые. Полиция против чернокожих. В Чехословакии дело о коррупции захватило много народа – чиновников. Что-то с нашим самолетом. Недослушанные новости. Верочка идет сегодня на лекцию о Пастернаке, я дома один. Завтра к маме. Инна завтра же уезжает вечером. Хоть повидаться. Верочка купила очерк-путеводитель по Эрмитажу «Итальянское искусство эпохи Возрождения». Мою полы, стараюсь следить за новостями, но по-английски плохо понимаю. Все требуется в переводе. В Болгарии уже не скрывают, что были взрывы бомб. Специальное заседание правительства. Еще пишут об С. Антонове. Папа Римский в Бельгии.

Пропал наш самолет где-то у берегов Восточной Сибири, идут поиски. Южный Судан объявлен зоной бедствия.

Собрался на Петроградскую, просматривал газету, снова сообщение о землетрясении возле Джиргаталя, правда, слабом – четыре балла. Поехал. Был в кассе, потом купил бутылку «Кавказа» и пошел к маме. Так и не понял – с двух ли уже вино продают. Я успел до двух. Поговорили с Инночкой, она уже занята была сборами в дорогу. Верочка и Сережа пришли почти одновременно. Пообедали. За обедом пили марочный херес, и я к вечеру так набрался, что еле до дому доехал. Сразу повалился спать и не слышал, как Верочка легла. Встал в пятом часу, был холодный крепкий чай, надо было голову подлечить. Все же до девяти проспали, сегодня суббота. Позвонил Кире, узнал, что сегодня возвращается Эллочка, вечером он поедет ее встречать. Везет «36». А у Киры всякий чай кончился, пьет вторяк. Вышли какие-то «Курдские песни». Сегодня Верочка поехала по книжным магазинам, посмотрит. Завтра с утра собирается на черный рынок, дома не ночует. У меня «300»-го много, есть еще «Бодрость», делаю дикую смесь со вторым сортом. Довольно крепкий чай получается. Это мой второй завтрак. Передают, что в Болгарии, кроме смертной казни, еще двадцатилетний срок ввели за терроризм. На Хоккайдо во время взрыва погибло шестьдесят с лишним шахтеров, раскапывают еще трупы. Захватили южно-корейский самолет, который один террорист пытался угнать на север.

Не могу курить и писать одновременно, мундштук папиросы пропитывается слюной. И вот встаю и хожу и курю, устраиваю перерывы в писании.

Девятнадцатого в двенадцать с чем-то землетрясение в Кроноцком заливе на Камчатке силой пять баллов. Вдали от населенных пунктов.

Неприятное ощущение, когда дверь под ветром сама открывается навстречу тебе. Думал, это зависит от того, что и форточка открыта, но нет. Кажется, что кто-то входит, а ведь вторая дверь, выходная, заперта. Просто внутреннюю дверь мы, когда находимся дома, никогда не запираем, и вот восточный ветер ее приоткрывает постоянно. Сегодня шел мокрый снег. Прогноз об этом предупреждал, но в прогнозе никак это не обыгрывается. «По поводу мокрого снега». Самое непримечательное место – то, в котором мы живем. Здесь одни новостройки и нет ничего впечатляющего, а раньше, у себя на Блохиной, я любил и в мокрый снег выйти, оглядеться. Рядом Петропавловская крепость и широкий вид на Неву, на Эрмитаж, даже на стрелку Васильевского острова. А с другой стороны – Тучков мост и вообще район, который я очень люблю. Ну, кроме того, вид с моста Строителей на музей артиллерии, который сравнивают с пейзажем Вермера.

Раджив Ганди приехал в Советский Союз. В Женеве обменяли троих израильских пленных на четыреста палестинцев. А всего выпустили из лагерей тысячу сто палестинцев и среди них нескольких международных террористов, в том числе одного японского «красноармейца».

Надо смелее прогнозировать и художественно развивать именно прогнозы. Это много дает для будущей работы. Так, еще на «красных карточках» я записал сон о буддийской черной корейской мессе, и трижды, два раза с самолетами и раз при взрыве в Рангуне, этот сон оправдывался. Я перечитывал сейчас перепечатку «красных карточек» и вижу, что там прогноз остался неразвитым, а мог бы я по свежим следам хорошо описать этот сон. Теперь только помню, что во сне процессия в черном несла вертикальные черные транспаранты с иероглифическими надписями. Но что-то мне дало право охарактеризовать тот сон именно как корейский. Не японский, а корейский. Может быть, события в Кванджу произвели на меня такое впечатление или, скорее, я начитался тогда корейских преданий и легенд?

В субботу Кира хочет позвонить мне к маме с работы. Чтобы я зашел к нему в Ботанический сад. С утра он идет в кино. А в пятницу мне надо на укол и к маме. Вообще, скоро я дней на семь – десять к ней переберусь. Все время, пока соседки не будет, а Верочка уедет в колхоз. Колхоз с первого, но к маме мы заберемся еще двадцать девятого. Немного времени осталось. Хочется к Кире домой попасть – выбрать что-нибудь из книг. Верочка никак не прочтет «Записки из подполья», а я бы хотел и их вернуть заодно. Посмотрим, что из всего этого выйдет. Боря звонил. Сегодня-завтра будет у Киры. Напомнил про дневник.

Эфиопские беженцы, бежавшие от засухи в Судан, сейчас массами возвращаются в северные провинции, т. к. там пошли дожди. Эфиопское правительство обещало встретить их и снабдить продовольствием. В своих деревнях они надеются засеять свои участки земли.

Пронесся страшный циклон над Бангладеш, погибло до сорока тысяч человек, как пятнадцать лет назад, но тот циклон был еще ужасней. Тогда погибло двести тысяч человек. Но и сейчас около пяти миллионов остались без крова. Большой ущерб нанесен также Индии, восточным прибрежным