Глава 37

Есть такое слово «надо»

— Ну-у… Я бы тоже сказал — не ходи! — ухмыльнулся Майман, когда Шасти кто-то дёрнул сзади и утащил внутрь аила, а после и дверь притворил. — Но боюсь теперь! Подумает Ичин, что — я с бабами заодно! Пошлёт козлов доить!

Он захохотал, и смех подхватили другие воины. Только Ичин стоял задумчивый, даже не улыбнулся.

То ли притерпелся к топорным шуткам предводителя волков, то ли с духами советовался.

Майман — этот огромный и суровый на вид волчара — был, похоже, тот ещё приколист. Знал я одного мехвода вот с такими же дурацкими шуточками и такими же огромными лапищами.

— Разведчик нам нужен, это верно, — мрачно сказал шаман, когда смешки смолкли. — Многие потеряли волков. И молодым волки нужны. А сейчас к Белой горе и близко не подойдёшь. Где молоко брать?

— А раньше как было? — спросил я. — Кто-то охранял подступы к Белой горе?

— Нужды в этом не было, охранять её, — покачал головой шаман. — В Белую гору просто так не войдёшь. Там живут сновидящие, Дьайачы.

Он замолчал. И разговор вдруг повис, как мост над пропастью.

— И? — спросил я. — Ну живут и живут.

Я оглядел озабоченные хмурые лица и упёрся в физиономию Сурлана.

— Так ведь, нельзя сказать, что живут, однако, — развёл он руками.

— В смысле?

— Ну… — Сурлан оглянулся на Маймана, глыбой возвышающегося среди волков и барсов, но тот и не собирался ему помогать. — Их как бы… Вроде и нету, однако. — Старый барс изобразил руками очертание женского тела. — Но появляются вдруг. Одежда на них одинаковая, лица не видно. Одно слово — Дьайачы.

— Призраки, что ли? — предположил я.

— Помолчи, видишь, шаман думает? — ухмыльнулся Майман. — И сам пока подумай.

— О чём?

— О том, что возле входа в гору толкутся сейчас воины терия Вердена и его чёрные колдуны. А ведь никто не может войти в главную пещеру, если этого не хотят сновидящие. Выходит, Дьайачы сами впускают врагов?

— Сновидящие — это сон Белой горы, — неуверенно сказал Аймар. Он был моложе других и не боялся показаться глупым. — Белая гора просыпается — и они засыпают. Может, гора проснулась?

— Так или иначе — разведчик нам нужен, — подытожил Майман. — Чтобы разобрался, что там творится, и как нам туда влезть. Без молока Белой горы воевать будет трудно. — Он поднял ладонь и провозгласил, ухмыляясь: — Тихо! Великий шаман очнулся от дум!

— Сновидящие — не призраки, — заговорил Ичин, не обращая внимания на подколки Маймана. — Иногда они являются воинам в снах, иногда — наяву. Никто не знает, сколько их, и все они отзываются на одно имя — Дьайачы. Никто не знает, откуда они появляются. Но дотронуться до них можно.

— Демоны? — спросил я.

— Демоны питаются душами людей, — пояснил Ичин. — Они должны быть близко к тому, кого едят. А сновидящие — и до нас жили в своей горе. Люди им не нужны.

Майман задрал взгляд к небу. Мол, ну и гонит шаман. Ну, понятно же — живут в горе призрачные бабы. Чего тут ещё расскажешь?

— Ладно, — сказал я. — В горе есть сновидящие. И захватить их воины терия Вердена не смогут. А вот оцепить подступы к горе и особенно вход в неё — запросто. Так?

Шаман кивнул.

— Отлично. Значит, задача моя упрощается. Мне нужно разведать только, как выкурить воинов. Завербуюсь, осмотрюсь и сбегу. А с Дьайачы вы сами потом разберётесь!

Майман расхохотался с явным облегчением. Да и другие подхватили. Когда задача ясна — и воевать легче. А то — ломай голову: призрачные бабы, белое горное молоко.

Просто чужие всадники обложили гору, а гора нам нужна. А остальные проблемы будем решать по ходу их поступления.

Ичин решил, что выступить можно будет завтра, а сегодня нужно разработать легенду: откуда я, чей. Собрать в дорогу одежду, припасы.

Майман предложил соорудить вечером баньку, чтобы из меня «вышли остатки старых ран». Ичин возражать не стал.

Деревня наша была замаскирована на склоне невысокой, поросшей лесом, горы. И, позавтракав чаем и остатками жареного мяса, мы с Ичином отравились на её вершину.

Отпущенным отдыхать крылатым волкам там было вольготнее. Ночью они охотились, днём спали или валялись на солнышке.

Всадник мог позвать своего волка свистом, а Ичин мог, как выяснилось, переполошить всех наших зверей. Но цель у нас с ним была другая, и мы сами отправились на верхушку горы, где отдыхали звери.

Бурка, охотившийся ночью вместе со стаей, почуял нас первым. Он слетел с толстой нижней ветки разлапистого кедра, где лежал, затаившись.

Я бы и не увидел его. Вот же акробат.

Волк принюхался и требовательно ткнулся носом мне в ладонь: запах драконьей крови его очень заинтересовал. Но я только потрепал Бурку по загривку.

Остальная крылатая братва развалилась на склоне горы, и встретила нас со сдержанным интересом. Только Гиреш, волк Ичина, подскочил, неуклюже замахал хвостом, сунулся за лаской сначала к хозяину, потом ко мне.

Бурка лениво рыкнул на него: мол, не заплывай за буйки.

— Вон они, — Ичин указал рукой на двух старых волков, державшихся особняком. — Всадников они потеряли, но не улетели к своим. Иногда волк принимает другого всадника. Попробуй? Это пока ты ещё волчонка возьмёшь, пока он вырастет?

— А Бурка?

Ичин поглядел на дикого волка с сомнением.

— Не слышал я, чтобы взрослый волк пошёл под седло.

Я достал из мешка на поясе кусок кровяной колбасы.

Большую часть крови дракона женщины взялись как-то сушить, но немного добавили к крови добытого вчера оленя и приготовили нам колбаски.

Она ещё не прокоптилась как следует, но волку это и не надо. А я помнил, с какой охотой крылатые звери лопали драконятину.

Пошёл к бесхозным волкам, лежавшим рядышком, соблазняя их колбасой. Заговорил, понимая, что звери кое-какие человеческие слова уже явно усвоили.

— Мне нужен волк, который сможет носить меня, пока я не достану молока Белой горы, — сказал я. — Это недолго и не для битвы.

Оба зверя заинтересовались. Особенно колбасой.

Да и все остальные крылатые волки — тоже очень заинтересовались. Поднялись и стали подбираться поближе.

Я разломил колбасу — пахла она очень аппетитно.

—