Сад впечатлял. Особенно впечатлял гигантский горный водопад, падавший отвесно сверху, из-под солнц и снегов, и разбивавшийся в белое кружево о силовую пленку над головой.

– Я люблю весну, – послышался за спиной Эйрика негромкий, надменно растягивающий гласные голос. – А здесь всегда весна – либо внизу, либо наверху.

Эйрик обернулся.

Принц Севир стоял у куста цветущих азалий. Ноги его были босы, из-под розовой накидки выглядывали мешковатые брюки. Он был рыхл и низок – куда ниже, чем можно было заключить из протокольных съемок, и два помощника за плечами принца были на вершок ниже своего повелителя.

У принца были светлые лысеющие волосы, свалявшиеся на лбу в два рожка, и почти прозрачные глаза на опухшем лице. Голос его был неожиданно визглив – на протокольных съемках и голос был другой.

Эйрик стоял и смотрел на человека, уничтожившего его мир.

Принц окинул маленькими глазками коренастую фигуру Иссуфа. Командующий Красным флотом склонил голову.

– Благодарю вас за внеплановый медицинский осмотр, ваше высочество, – сказал адмирал.

Принц мелкими шажками стал обходить Эйрика. Ногти на его босых ногах были аккуратно подстрижены и выкрашены бледно-лиловым лаком. В полной тишине было слышно, как шоркают пятки о песок дорожки да за силовым полем шуршит водопад.

– Значит, адмирал, – сказал принц, – ты взял в плен самого ван Эрлика. Пирата, который угнал лучший дредноут императора и этим дредноутом разнес базу над Баррой. Это чудо, что барры не восстали.

Смех принца был неожиданно тонок. Пухлая белая рука взяла ван Эрлика под подбородок.

– Что скажешь? – спросил принц Севир.

Эйрик молчал.

– Ваше высочество, – сказал адмирал Иссуф, – я видел новости. В них было объявлено, что над Ярмаркой мой флот вел бой с «Эдемом». Это неправда. «Эдема» там не было. Ван Эрлик сдался без боя. У него был не корабль, а яхта класса «люкс» без гиперотсека. Не думаю, что эта яхта уничтожила базу над Баррой.

Бледные опарыши глаз остановились на адмирале.

– Вы свободны, Иссуф, – сказал принц.

Военный отдал честь и, деревянно шагая, вышел.

– Что скажешь? – повторил Севир.

Эйрик молча смотрел на человека, который уничтожил его мир. Когда-то, пятнадцать лет назад, он мечтал поговорить с этим человеком. Он мечтал прорваться сквозь блокаду и упасть перед ним на колени, и рассказать наследнику империи, что все, что говорят о харитах, – это неправда, что принца Севира обманывают недобросовестные военачальники и лживые царедворцы. Сначала он мечтал раскрыть принцу глаза на ложь. Потом он мечтал убить его. Теперь он не думал ни о том, ни о другом, потому что бесполезно мечтать о невозможном.

Из дверей за спиной принца вышел нестарый еще, высокий человек лет семидесяти. У него были холодные голубые глаза и шаркающая походка инвалида. Было похоже, что у него что-то случилось с коленями.

– Здравствуйте, господин Ашари, – сказал Эйрик.

Миллиардер и принц переглянулись, и Севир сказал:

– Хочешь посмотреть на корабль, на котором ты уничтожил базу над Баррой, Эйрик?

Эйрик не шелохнулся. За его спиной резко, со свистом, втянул через зубы воздух Чеслав.

* * *

Корабль был очень узок и не очень массивен. Диаметр цитадели едва превышал пятьдесят метров, а длина была не больше девятисот, и он парил, как длинная тонкая ветка, в закрытом орбитальном эллинге, вроде бы предназначавшемся для ремонта сухогрузов.

Эйрик не мог увидеть его снаружи. Но когда челнок подошел к станции, Эйрик видел сами эллинги, и корабль в таком эллинге не мог иметь больше восьмидесяти – восьмидесяти пяти тысяч тонн массы покоя.

Ничего удивительного, что ищейки Трастамары не могли найти корабль. Они искали что-то, раз в десять большее.

В эллинге был воздух, но не было гравитации, и они вплыли в корабль по гибкому шлюзу: сначала охранник в полной броне, потом Эйрик и Чеслав, потом еще два охранника, а за ними – Севир и владелец «Объединенных верфей».

Эйрик привычно ухватился за поручни, чтобы спрыгнуть в поле искусственной гравитации корабля, но вместо прыжка его закрутило в воздухе, и Эйрик, кувыркаясь, поплыл по коридору, пока не вцепился в какую-то кишку.

Это было странно. Гравитацию имели все корабли, и с линейным, и с циклическим ускорителем, потому что искусственное гравитационное поле было побочным эффектом принципа Нессиса; проблемой корабля никогда не было – откуда взять тяготение. Проблема корабля всегда была – куда его деть. Максимальное ускорение военного корабля доходило до 6400 g, и даже грузовики легко развивали несколько сотен. Эйрик плыл вдоль вздувшихся вен проводов, обрамлявших неровные переборки.

Неровные?!

Эйрик не успел додумать мысль до конца, когда диафрагма в конце коридора разошлась перед ними, и они оказались на мостике.

Панели управления не было. Перед сплошным экраном, залитым чернилами космоса, стояло опутанное проводами кресло пилота, и рядом – еще несколько таких же.

Но самым странным на мостике был даже не экран, не разбитый на сегменты, и не отсутствие сенсоров, а легкая неровность стен и консолей, закругленность углов, немыслимая и точно уж неэкономичная при техническом производстве.

Так не могло выглядеть ничто, сделанное машиной. Так выглядело бы, к примеру, дерево, растущее в общем-то прямо и кругло, сообразно законам, но все же с некоторыми ощутимыми нарушениями общей симметрии. Или человеческое лицо, половинки которого и симметричны, и несимметричны друг другу.

– Садись, – приказал принц Севир.

Охранник усадил его в обросшее пухом кресло. Ашари наклонился над Эйриком с чем-то напоминавшим венок шипами внутрь, пилотажные ремни стянули тело, и в следующую секунду Эйрик почувствовал страшную боль, словно виски пронзили раскаленной иглой.

Еще через мгновение боль исчезла, а вместе с ней исчез и сам Эйрик ван Эрлик.

Он больше не сидел в кресле, считая удары собственного сердца и морщась от ноющей боли в почках.

Он парил в доке, заполненном гелием и кислородом, и за прозрачными для него стенами короткие импульсы гравидетекторов видели черные воды вакуума и маленькое красное солнце, выплывающее из-за бело-голубой планеты.

Поле Нессиса билось, наполняя его энергией, и ему было так же трудно разобраться со своим новым телом, как двухлетнему ребенку понять, как функционируют печень и почки. Он осторожно попытался дотронуться пальчиками до прозрачной свинцовой плиты в два метра толщиной, генераторы внезапно взвыли, плита надвинулась с устрашающей скоростью, и кто-то такой же, как он, невидимый, но взрослый, отвесил ему изрядный подзатыльник.

– Придурок! Ты разобьешь меня!

Это отличалось от прежних полетов так же, как чтение меню отличается от обеда.