до конца. У вас нет никаких доказательств. Я не ездил в Шенвьер. А Франк, единственный свидетель, слышал выстрелы в девять часов! В девять!

— Хорошо. Пусть приведут мсье Жан Пьера Франка. Вошел Франк, с сочувствующим видом посмотрел на молодого Мишеля Барро, спеси у которого уже значительно поубавилось, и стал ждать вопросов инспектора.

— Мсье Франк, в котором часу вы слышали выстрелы вчера вечером?

— Я уже говорил много раз. Было около девяти

— Вы не могли ошибиться? Вы посмотрели в этот момент на часы?

— Должен признаться, нет.

— На чем же в таком случае основывается ваша уверенность?

— Не знаю. Словом, это могло быть в половине девятого, также как и в половине десятого…

— Известно, что в полицию вы позвонили в девять двадцать пять. Через какое время после того, как вы обнаружили тело?

— Не могу сказать точно. Когда я увидел Сильвию мертвой, меня охватила паника. Я испугался, что убийца еще находится в доме, стал повсюду его искать, на вилле, в саду… Так мог пройти и целый час, не знаю. Я утратил всякое представление о времени.

— Благодарю вас.

Франк ушел, Туссен посмотрел на Барро.

— Видите, он ни в чем не уверен.

— Он лжет! Я не был в Шенвьер. С семи часов я находился у Брауна!

— Прекрасно. Введите мадам Мэйан.

Вошла Фредерика, ломая себе руки, На ее заплаканное лицо страшно было смотреть. Потекшая краска оставила грязные следы на бледной коже, которая стала похожа на многоцветный мрамор.

— Мадам Мэйам, в котором часу вы приехали к Вилли Брауну? Учтите, ваш ответ очень важен.

— Я приехала в десять часов. Это совершенно точно, потому что перед уходом я спросила время у хозяина отеля. Тогда было девять тридцать. На дорогу от отеля до дома Вилли у меня уходит полчаса.

— Когда вы приехали, мсье Барро был уже там?

— Да.

— Как по–вашему, он давно уже там находился? Вам не показалось, что он приехал прямо перед вами?

— Не знаю, откуда я могу знать? Он мог там уже находиться целый час или всего пять минут.

— Благодарю вас.

Вялое красивое лицо Мишеля Барро менялось на глазах. И тогда Туссен пустил в ход свое секретное оружие. Он выдвинул ящик стола и вытащил оттуда конверт, внутри которого был револьвер, найденный под матрасом Мишеля Барро. Не открывая конверта, он сказал:

— В этом конверте оружие, которым было совершено убийство.

— Вы лжете.

— Оружие, что вы подарили своей жене.

— Неправда.

— Мы нашли его у вас.

— Неправда.

— Вот оно. Вы узнаете этот револьвер?

— Нет.

— Им было совершено убийство. В барабане всего пять пуль. Три пули калибра 7,65, извлеченные из тела вашей жены, были выпущены из этого револьвера.

Мишель Барро выпрямился, мертвенно–бледный. Воскликнул:

— Но она была убита пулями калибра 6,35! Так что видите…

Инспектор вздохнул с облегчением. Без двадцати восемь. Он успеет домой к ужину. Подозрительно ласково он сказал:

— Мсье Барро, вы находитесь здесь с одиннадцати часов утра. Вечерних газет вы не читали, и никто в вашем присутствии и словом не обмолвился относительно калибра оружия, из которого была убита ваша жена. Между тем вы только что заявили, что его калибр 6,35. Откуда вы это знаете?

Мишель Барро снова упал на стул. Застонал, обхватив голову руками:

— У меня есть алиби.

— Мсье Барро, вы выдали себя. Вы проиграли. Ваше алиби — ложно, я доказал это. Вашу машину видели вчера вечером в Шенвьере, в девять часов…

— Неправда. В девять я уже вернулся назад! Слабоват оказался молодой человек. Слишком юн, нервы подвели.

Туссен сказал:

— Дайте ему подписать показания и покончим с этим.

Потребовалось еще десять минут, чтобы уговорить Барро поставить подпись. Он никак не хотел признать, что убил Сильвию из револьвера калибра 7,65 миллиметра, упрямо повторял:

— Все подстроено! Все лгут, Я убил ее из своего револьвера, его калибр 6,35 миллиметра. Другого револьвера у меня никогда не было.

Туссен, разумеется, изучил свидетельство о продаже револьвера, найденного в бумагах подозреваемого. Документ подтверждал, что калибр оружия — 6,35 миллиметра. Между тем установлено, что Сильвия была убита пулями калибра 7,65 миллиметра. Барро же стоял на своем:

— Я этого револьвера никогда и в глаза не видел! Мне его подбросили! Убив Сильвию, я выбросил свой револьвер в канаву.

— Какую канаву?

— Не знаю, где–то возле Венсенских ворот..

— Это слишком неопределенно. Словом, вы признаете, что убили свою жену, и я благодарю вас.

— Но у меня никогда не было револьвера калибром в 7,65 миллиметра!

— Вы просто купили его нелегально, вот и все. Скоро восемь. Он должен уехать сейчас же, если хочет нормально поужинать… Он подождал, пока уведут убийцу, схватил плащ. Внезапно им овладела усталость, уничтожая радость от того, что все закончилось, перебивая ему аппетит. Спать, спать…

В коридоре он наткнулся на Жюля и Марсо, которые закрывали собой какой–то массивный предмет. Вместе они воскликнули:

— Так–так, прими наши поздравления! За это стоит выпить!

Чтобы со всем покончить, — а ему давно хотелось доставить им эту маленькую радость, — он спросил:

— За что выпить?

Они раздвинулись, и он увидел гигантскую хризантему в горшке.

— С праздником, инспектор Туссен!

Он взглянул на календарь и нервно расхохотался. Настенный календарь жирным шрифтом провозглашал:

«Вторник, 1 ноября, Туссен, — праздник всех святых».

— В самом деле, — согласился он, — за это стоит выпить.

Когда он около девяти приехал домой с хризантемой в руках, жена с горечью сказала ему:

— Ужин испорчен. Идти в кино уже поздно.

— Хватит с меня кино на сегодня, — целуя ее, ответил Туссен.

Неуверенным шагом он направился в спальню. Он уже спал.

9

Сильвия была честной девушкой. Встретив ее восемь лет назад у Фредерики, которая была тогда моей любовницей, я решил, что смогу ее обольстить. Однако во время нашей совместной работы над фильмом она не позволяла мне никаких вольностей из–за уважения к Фредерике. Это еще больше возвысило ее в моих глазах. И мы навсегда остались хорошими друзьями.

После ее развода я сделал ей предложение. Но она мне отказала. Затем я встретил у нее Мишеля Барро, который вскоре стал ее вторым мужем. Он произвел на меня удручающее впечатление. И моя неприязнь к нему усиливалась с каждым днем. Он не любил ее и женился на ней только из–за денег, а она, Сильвия, проявляла к нему такую любовь, что сама мысль предостеречь ее от Барро была мне отвратительна.

Из своего окна я мог видеть, метрах в ста впереди, фасад виллы Сильвии. Я не отказывал себе в удовольствии