– В каком смысле «неправильные»? – спросил Том.

– Задом наперед. Словно швея замечталась и пришила их наоборот.

– Это же драконианские росписи, – фыркнул Эндрю. – У них всегда странный вид.

Но я уже перешла ко второму дракону.

– И у этого тоже. Пальцы, пусть даже при выпущенных когтях, должны быть направлены к краю стены. Вместо этого они направлены внутрь, к центру, как будто…

– Как будто на что-то указывают.

Незадолго до этого Сухайл в очередной раз поднялся наверх для молитвы. Месяц поста – время благочестивой жизни, и муж, даже не соблюдая поста, чувствовал себя обязанным не забывать о молитвах – тем более что от молитвы до молитвы пребывал в языческом храме. Возвращения его я не заметила, пока он не заговорил, остановившись за моим левым плечом.

– И чешуйки расположены неправильно, – сказала я. – Да, изображение чешуи вообще очень сильно стилизовано, но тут речь не о стиле. Они направлены в противоположную сторону. Но только здесь, на задних лапах.

При нас имелась мерная лента. Том вынул ее из кармана и с помощью Сухайла растянул по стене, образовав линию от лапы левого дракона к центру стены.

– Вот только не знаю, какому из направлений следовать, – заметил он. – Верхнему краю ступни? Или линии средней кости плюсны? Разница существенная.

Фигуры драконов были не вполне симметричны: их лапы были наклонены под разными углами, а это значило, что проведенные от них линии пересекутся не в центре стены. Лапы правого круче склонялись книзу, отчего точка пересечения также смещалась вправо.

– Довольно, если они укажут на определенный участок, – сказала я. – Как только мы его вычислим…

Едва я начала ощупывать стену, кончик указательного пальца скользнул по некой неровности – неприметной, неправильной формы выпуклости между штрихами одного из символов, и под нажимом камень слегка подался. Я инстинктивно нажала сильнее, и кусочек камня скользнул в стену.

Послышался щелчок.

Ощупывая стену, я присела на корточки и теперь отшатнулась назад столь резко, что чувствительно приложилась мягким местом к полу. Под лязг цепей, под громкий, протяжный скрежет часть стены передо мной сдвинулась вглубь…

…Меньше чем на десять сантиметров. Затем она дернулась, дрогнула раз-другой и остановилась: по-видимому, механизм был сильно изъеден временем, да и песку в нем скопилось немало. Однако мы действительно отыскали потайную дверь и сумели ее открыть!

Сухайл осторожно опустился рядом со мной на колено. Думаю, он собирался помочь мне подняться, но так и замер на месте, положив руки мне на плечи и устремив округлившиеся глаза на дверь. Казалось, колени мужа, подобно моим, ослабли настолько, что не могли удержать веса тела.

– Я знал, – прошептал Эндрю. – Я верил!

Что ж, его вера оказалась сильнее моей. Да, искали мы именно потайную дверь и высказали немало аргументов в пользу ее наличия, но все же гипотезы – дело одно, а доказательства – совсем другое. И если нападавшие не нашли этой двери – как оно, со всей очевидностью, и вышло, то…

То все, что за ней находится, осталось в первозданном виде. Драконианское подземелье, никем не тронутое с древних времен!

Я поднялась на ноги и помогла подняться Сухайлу. Он, не моргая, смотрел на дверь. Я облизнула губы, сглотнула, сделала глубокий вдох и заговорила:

– Лично мне очень не терпится взглянуть, что там, за дверью.

Том бросил на Сухайла вопросительный взгляд, но мой муж, похоже, совершенно утратил дар речи.

– Так что скажете? – спросил Том. – Не повредим ли мы чего, если откроем дверь силой?

Вопрос вернул Сухайлу способность рационально мыслить.

– Возможно, и повредим, – негромко, с опаской ответил он. – Судя по звуку, вся механика – из камня и бронзы, потому-то и уцелела; дерево или канат не выдержали бы первой же нагрузки. Но работает, как видите, неважно. Закрыть после можем и не суметь.

Тут он моргнул и, кажется, впервые после возвращения с молитвы вздохнул полной грудью.

– Что бы там ни оказалось, – продолжал он, строго глядя на нас, – трогать нельзя ничего. Абсолютно ничего. Можно только смотреть. Посмотрим, закроем дверь, если удастся, и отправляемся в Куррат, пока это сокровище не довело нас до каких-нибудь глупостей или голодной смерти.

– Или до того и другого разом, – добавила я. Для этого пришлось напомнить себе о необходимости дышать: забыть о ней было проще простого. – Все это, конечно же, при условии, что дверь удастся открыть.

Будучи сильнее и крепче Сухайла, Том с Эндрю навалились плечами на дверь и поднажали. Каменная панель отвратительно заскрежетала, однако же сдвинулась с места. Стена оказалась сантиметров двадцати в толщину, а за ней было темно. Когда брешь достигла подходящей ширины, я сунула внутрь руку с зажженной спичкой, дабы проверить воздух, как делал Сухайл на лестнице.

– Видишь что-нибудь? – с дрожью в голосе спросил он.

– Нет, – ответила я. – Спички для этого мало. Но воздух в порядке.

Том с Эндрю навалились на дверь с удвоенной силой. Однако вскоре ее заклинило намертво… а щель еще была не слишком-то широка.

Эндрю зарычал от досады.

– Нельзя же так запросто все бросить! К черту фреску; где у нас молоток? Обколем края и…

– Нет! – взвыл Сухайл.

Я подступила к бреши, примерилась…

– Думаю, я смогу пролезть. Узковато, конечно, но смогу.

Не стоило мне смотреть на мужа, говоря это. Лицо его было лицом человека, добравшегося до райских врат, но только затем, чтобы узнать, что дальше ему ходу нет. Мне тут же сделалось совестно: сколь бы ни грандиозен был для меня этот момент, археологом из нас двоих была отнюдь не я. Каково пришлось бы мне самой, отправься он взглянуть на дракона неизвестной науке породы без меня?

– Впрочем, пустяки, – сказала я. – Ждала эта дверь столько лет – подождет и еще немного.

– Нет, – повторил Сухайл (на сей раз куда спокойнее). – Мы не можем уйти, не узнав, что там, а ломать дверь только для того, чтобы взглянуть, что за ней, я не хочу. Если сумеешь пролезть, ступай.

Я повернулась к Тому. Встретившись со мной взглядом, он тяжело вздохнул.

– Я бы сказал: «Стоит ли рисковать?», но знаю, каков будет ответ. Однако если этот ход приведет в логово дракона, сделайте милость, подумайте дважды, прежде чем сядете его рисовать.

А Эндрю только и сказал:

– В эту минуту ты моя самая любимая и самая нелюбимая сестра на свете.

Возможно, читатели помнят, что других сестер, кроме меня, у него не было.

Расправив плечи, я принялась протискиваться в узкую брешь.

Чтобы пройти в нее, пришлось как следует выдохнуть, но даже это не смогло уберечь меня от потери пуговицы. Проем был так узок, что я на минуту встревожилась, не на шутку опасаясь застрять. Однако вскоре я оказалась за дверью и приняла от Сухайла блокнот, карандаш и фонарь. Прежде чем передать мне последний, он поднес мою руку к губам и украдкой от остальных, заслонив меня спиной, поцеловал ее.