Дженна открыла дверь и зашла внутрь.

В кладовке было пусто, как и в самой комнате. Вдоль дальней стены висели три искусно вырезанные, но совершенно пустые полки. И никаких склянок со снадобьями, трав, отваров, книг с заклинаниями или секретами лодки-дракона, которые так мечтала найти Дженна. Девочка отчаянно шарила руками по полкам, на случай если что-то проглядела, но там не было ничего. Ничего, кроме пыли. А потом Дженна заметила несколько ящичков под полками, почти невидимых за досками из красного дерева, и в ней вновь вспыхнула надежда. Она схватилась за золотую ручку верхнего ящичка и потянула изо всех сил. Ящичек легко выдвинулся, и Дженна почувствовала несвежий запах старого мятного шоколада и пыли. Она пошарила внутри рукой, но он тоже был пуст. Девочка лихорадочно открыла ящики один за другим, но и там ничего не было.

Неисследованным оставался только один ящичек, и Дженна впала в отчаяние. Она знала, что это ее последний шанс, потому что искать больше негде. Дернув за ручку, Дженна почувствовала, как внутри что-то шевельнулось, словно она нажала на какой-то рычаг. В тот же миг девочка услышала тихий щелчок за спиной, и дверь в кладовку захлопнулась. Кладовка погрузилась во мрак.

Дженна толкала дверь, но бесполезно. Поддавшись панике, она надавила сильнее, но снова тщетно. Что-то говорило ей: дверь заперта. Ну и что теперь делать? Она в ловушке. Никто, кроме Септимуса, не знает, где она, а как бы ему ни хотелось, он не сможет ей помочь. Она останется здесь навечно и застрянет во мраке…

Неожиданно Дженна поняла, что в кладовке уже не так темно, как раньше, и теперь она видит узкую полоску света под дверью. Девочка попробовала толкнуть дверь еще раз, и – какое счастье! – дверь поддалась.

Дженна вышла и оказалась на гладких плитах домика тетушки Зельды.

Септимус сидел на пыльном полу и смотрел на отошедшую штукатурку, дожидаясь появления Дженны. Он пытался представить, как там, в Покоях королевы. Почему же Дженны нет так долго? Хотя он был и не прочь подождать, ведь ему как раз хотелось поближе разглядеть предмет, который Янни нашла в своем ящике с инструментами и протянула ему со словами: «Кажется, это вам пригодится, господин Септимус». Он сунул руку в карман и достал оттуда летающие чары.

Эти чары были ему так знакомы, как будто он где-то их уже видел. Они выглядели на удивление просто для такого могущественного талисмана. Старое желтоватое золото было поцарапанным, а перья – погнутыми и потертыми. Когда стрела чар легла Септимусу на ладонь, он почувствовал легкое покалывание в руке. Тогда, словно помимо собственной воли, мальчик достал из своего пояса чары в виде серебряных крылышек, которые ему подарила Марсия, когда попросила стать ее учеником. Септимус очень любил эти чары. Благодаря им – и сильно сосредоточившись, – он мог подняться почти на три метра над землей, хотя еще не мог летать. Не так, как Саймон. Септимусу часто снилось, будто он летает, и он верил, что это происходит на самом деле. Но потом с разочарованием просыпался.

Септимус сидел на холодном полу, и еще ничто не предвещало появления Дженны. Он держал чары на ладонях. Каждые из них были красивы по-своему: в левой руке он чувствовал могущественный дух древней золотой стрелы, а в правой руке – изящную легкость серебряных крыльев. Глядя на них, мальчик ощущал, как магика чар пробегает по коже и от нее дрожит воздух.

А потом что-то сдвинулось, шевельнулось.

И вдруг крылья сели прямо на его ладони, подрагивая, точно бабочка, что греется на солнце. Очарованный этим зрелищем, Септимус увидел, как крылья перепорхнули с его правой руки на левую и осторожно опустились на летающие чары. Вспыхнул магический свет… Серебро и золото двух чар слились воедино, и крылья превратились в настоящие перья стрелы летающих чар.

Септимус взял двумя пальцами завершенные летающие чары. Они были горячими, почти обжигающими. По его пальцам пробежала знакомая дрожь, и он вдруг почувствовал непреодолимое желание взлететь. Септимус вскочил на ноги и подошел к маленькому окошку в башенке, которое выходило на королевские сады. Он увидел, как тянутся длинные тени от заходящего солнца, и услышал карканье грачей на деревьях. И все мечты о Полете вернулись к нему. Он представил, как проносится над лужайками, распугивая грачей, и летит низко-низко над рекой, почти касаясь воды… С большим трудом Септимусу удалось очнуться от этих мыслей. Он спрятал летающие чары себе за пояс, подальше от искушения, – и тут из стены возникла Дженна.

Септимус вскочил на ноги.

– Джен… – начал было он, но в изумлении замолчал, когда вслед за Дженной из стены вышли тетушка Зельда и Волчонок.

– Ах, Септимус! – воскликнула тетушка Зельда, пока он таращился на них с разинутым ртом. – Как я рада видеть тебя целым и невредимым… Но нельзя терять ни минуты! Пойдем за мной. Надо поспешить к лодке-дракону.

Тетушка Зельда громко застучала каблуками по лестнице, и Септимус услышал ее удивленный возглас, когда она наткнулась на дракончика.

– Лежать, Огнеплюй! Да, я тоже очень рада тебя видеть! А теперь слезь с моей ноги, пожалуйста!

Септимусу не пришлось отвязывать Огнеплюя, потому что дракон уже сам перегрыз веревку. Они вышли вслед за Дженной и тетушкой Зельдой через боковую дверь у подножия башенки и отправились к Дворцовым воротам. Тетушка Зельда неслась без остановки, продемонстрировав отличное знание всех узких закоулков Замка. Попадавшиеся навстречу пешеходы шарахались от лоскутной палатки, которая готова была сбить их с ног. Они прижимались к стене, и, когда палатка проносилась мимо вместе с принцессой, учеником Архиволшебника и каким-то диким мальчишкой, не говоря уже о драконе, люди недоверчиво терли глаза, гадая, не сон ли это.

Вскоре тетушка Зельда и ее свита появились из туннеля, который шел под Замком до самой пристани. Первое, что они услышали, был голос Янни, эхом отзывавшийся над перевернутыми лодками:

– И – взяли… и – взяли… и – взяли…

Тетушка Зельда в ужасе вскрикнула при виде промокшего, облепленного грязью корпуса лодки-дракона, который медленно, очень медленно поднимала команда подмастерьев, ритмично налегая на веревку. Зеленый хвост с золоченым кончиком понуро висел, а голова дракона все еще неуклюже лежала на берегу. Нико сидел, скрестив ноги, и медленно поглаживал тусклую зеленую чешую на длинном носу дракона.

Руперт Гриндж был на палубе лодки-дракона. Он весь перепачкался в иле и промок до нитки, так как только что нырял в реку, чтобы поправить огромные стропы под килем. С маской, поднятой на лоб, Руперт метался от одного борта к другому и беспрестанно проверял веревки.

Тетушка Зельда испуганно побежала через пристань, лавируя между канатами и якорями, забракованными мачтами и подпорками, и рухнула на землю рядом с Нико.

– Тетушка Зельда! – Нико не верил своим глазам.

– Да, это я, дорогой, – запыхавшись, ответила тетушка Зельда и протянула ладонь к недвижимой голове дракона.