Пожимаю плечами.

– А странно, что Шон говорит, как ты?

Тобиас опускает взгляд.

– Странно, что люди, сидящие в ванне, полной грязи, думают, что могут так отмыться? Я вижу, как на воде появилась пленка.

– Да нет же, французский сноб: ванна полезна для женщины, которую только что нагибали во всевозможных позах, пока она не вырубилась от усталости. И не надо ругать мои навыки ведения быта.

– Я и не ругаю, trésor. – Он потирает большой и указательный пальцы, проверяя. – У тебя их вообще нет.

– Или, может, ты слишком прихотливый.

Тобиас приподнимает бедра, водя членом по моей промежности и задевая клитор… просто так.

– Прихоти я очень люблю. – В его глазах вспыхивает огонек, и я, улыбаясь, качаю головой, пока Тобиас водит пальцем вокруг моего соска, превращая его в твердую горошину.

– Уж мне ли не знать, Француз.

– Что ты хочешь узнать?

– Все, чего не знаю, – выходит, много чего.

Он убирает мои волосы с плеча и, прикусив его, ласкает губами.

– Рассказывай, Кинг. А иначе завтра на работе буду выглядеть разбитой.

– Завтра ты на работу не пойдешь.

– Посмотрим.

– Всего день. Ты не пропустила ни одного гребаного дня с тех пор, как я приехал.

– И чем мы займемся?

Он снова тянет меня за бедра, и у меня вырывается стон.

– Тобиас, я не могу.

– Тогда позволь мне.

Даже сидя в воде, чувствую, как возбуждаюсь, когда Тобиас задевает пальцем клитор, а потом вводит его в меня.

– Мы не пользовались презервативом, – напоминаю я. – Все четыре раза.

Он замирает и вытаскивает палец, положив обе руки на бортики ванны.

– Ты регулярно принимаешь таблетки. Я видел их в шкафчике.

Я киваю.

– Выходит, в этом разговоре нет необходимости?

– Разве?

Он клацает челюстями, но в его вопросе звучит обида.

– Ты спала с кем-нибудь после меня?

Я качаю головой.

– Нет, Тобиас, конечно, нет.

Молча спрашиваю у него о том же.

– Сесилия, – вздыхает он. – Черт, нет, нет. Той ночью я взял тебя так грубо… а после того, как ты уехала, еще несколько недель не мог даже в зеркало посмотреть.

– Я так и думала, но…

Тобиас качает головой, перебивая меня.

– Даже будучи один, я не особо давал себе волю с женщинами, – признается он. – А возможностей было предостаточно.

– С моделями нижнего белья, – сухо добавляю я.

– И одной французской кинозвездой, – подмигнув, вторит он.

– Да пошел ты, Кинг. – Порываюсь встать с его коленей, но он с легкостью ловит меня, и с его губ срывается довольный смешок.

– А вот и моя ревнивая bébé.

Морщу нос.

– Не самое разумное поведение для нас.

– Такие уж мы по натуре, так мы чувствуем. И потому на самом деле нам ведь наплевать, да?

Опускаю голову.

– Однажды мы окажемся на сеансе семейной терапии – с нашими характерами она нам точно понадобится.

Тобиас сжимает мой подбородок и поднимает его.

– Я зависим от тебя с той самой минуты, как впервые прикоснулся. В прошлом… иногда… у меня подолгу не было контактов. Я был так сосредоточен на цели, что для меня это не являлось приоритетом – до тебя. Одна доза тебя – и я стал одержим. Сейчас я уверен, что просто ждал подходящую женщину, тебя. И хорошо, что приберег немного терпения, а иначе пиши пропало.

– Ха-ха. Думаешь, с тобой так легко ужиться?

– Non. Я дьявол, которого ты выбрала сама.

– А кто тогда я?

– Ангел, который постоянно тычет меня в задницу моими же вилами.

– Ладно, ты слишком долго уворачивался от моего вопроса. Расскажи мне, – настаиваю, поглаживая его крепкие руки. Потому что могу. Потому что он мой.

– Чего ты не знаешь? – Огонек в его глазах гаснет. – Шелли чуть не довела меня до самоубийства, и тут нет ничего смешного. Когда ты уехала, когда я отпустил тебя, то свихнулся окончательно.

– Я хотела тебя ненавидеть.

– Я изо всех сил старался вызвать у тебя ненависть, но ты раскусила меня, упрямая женщина.

Мы не улыбаемся, потому что эта истина причиняет слишком сильную боль.

– В той жизни тебе было намного безопаснее, Сесилия.

– Я была несчастна. И не чувствовала бы удовлетворения от такой жизни.

– Я тоже. Когда ты покинула мой кабинет, меня, Трипл-Фоллс, я разбил в хлам свой «Ягуар».

– Что? – Я дергаюсь в его объятиях, а Тобиас зачерпывает воду и выливает ее мне на плечи.

– Когда они потеряли тебя… – Он качает головой. – Чертовы идиоты. Я знал, что ты сделала это нарочно, не хотела, чтобы тебя нашли. У меня не было зацепок. Ты выбросила свой телефон, все. Даже оставила «Ауди» на штрафстоянке. Я понял, как сильно облажался, как только они позвонили. Думаю, я просто отключился, потому что не помню, как случилась авария. Я просто… слетел с катушек.

– И разбил машину?

Он кивает.

– Жаль.

– Ты предоставила мне все шансы тебя остановить. – Тобиас кладет голову на бортик и смотрит в потолок. – Боже, Сесилия. Никогда еще я так не портачил. Даже думать неприятно о том звонке. – Он поднимает голову и требовательно, даже умоляя, смотрит на меня. – Пообещай, что больше никогда так не сделаешь.

– Тобиас…

– Умоляю, Сесилия. Если мы поссоримся, если у нас наступят ужасные времена, как бы ты ни злилась, но это все, о чем я тебя прошу. Все наши самые крупные ссоры будут касаться мер безопасности, это я знаю. Но, прошу, просто позволь мне защитить тебя ради моего же спокойствия, моего психического здоровья, даже если чувствуешь, что в том нет необходимости. Я не вынесу. Я, черт возьми, просто не вынесу этого.

Этот красивый мужчина выглядит таким измученным, черты его лица искажены болью, а ресницы кажутся темнее из-за стекающей воды. Если эта жизнь и правда моя, если Тобиас докажет, что его намерения искренние, то не могу представить себе жизни лучше.

Прижимаюсь своим лбом к его.

– Обещаю.

Тобиас сжимает мой подбородок и чуть отстраняется, намереваясь добиться своего.

– Всегда?

– Да, упрямый ты сукин сын.

– Это обещание превыше всех остальных, – настаивает он. – Превыше всего.

– Я обещаю, Тобиас.

– Merci. – В его голосе слышится облегчение.

– А как насчет того, чтобы я защищала тебя?

Тобиас сводит брови на переносице, и я фыркаю.

– Может, мне не нравится твое представление обо мне. Иногда я вижу отражение в твоих глазах и знаю, что ты по-прежнему видишь ту девятнадцатилетнюю девушку. Ты явно забыл, к кому вернулся. – Он прикусывает губу, когда я сжимаю рукой его член и впиваюсь ногтями в шелковистую кожу. – Давно пора тебе напомнить.

С горящим взором он смотрит, как я привстаю и