– Не вижу в этом смысла.

– Вообще-то я тоже. Это просто традиция.

– Думаю, в следующем году мы ее пропустим, – говорит Тобиас и проводит полотенцем по шее, а у меня в груди разливается тепло при мысли о следующем годе. Тобиас бросает яблоко на газету, которую мы расстелили на полу, а мой любознательный пес тут же вклинивается между нами и опускает морду в огромную кастрюлю с яблоками.

– Non, – ругается Тобиас, и Бо отпрыгивает, набрав когтями горстку тыквенных спагетти, и утаскивает их с собой.

– О, ну уж нет! – вскрикиваю я, и Бо пытается сбежать. Тобиас ловит его, вытирает псу лапы и выпускает на улицу через заднюю дверь. Выкидываю газету, а Тобиас зажигает свечи в доделанных нами тыквах. Пока он накрывает мою тыкву верхушкой, выключаю свет на кухне, подхожу к нему, и мы осматриваем наши труды, лежащие на столе.

– Ну, похоже, ты победил, – говорю я, восхитившись его тыквой с вырезанным вороном. – Классно вышло.

– А вот твоя ужасна, – парирует он, смотря на моего щербатого Джека.

Оценив его серьезное выражение лица, заливаюсь смехом.

– Ладно, урок для начинающих бойфрендов: ври, даже если я буду выглядеть толстой в джинсах или дам промашку.

– А теперь ты хочешь, чтобы я врал?

– Нет, ну какой же ты дурак.

– Идем, – велит он и берет тыкву. – Надо поставить их на крыльце, чтобы отпугнуть злых духов.

Улыбаясь во весь рот, хватаю свою ужасную тыкву и выхожу за Тобиасом на крыльцо в холодную звездную ночь. Мы садимся бок о бок. Обхватив руками, Тобиас притягивает меня к себе, и мы смотрим на дворик. Листва у растущих вдоль подъездной дорожки деревьев почти облетела, но из-за размеров двора и луны над полем через дорогу картина вырисовывается красочная.

– Здесь очень спокойно, Сесилия.

– Но?

– Никаких «но», я приспособился. Вставай, холодно.

Стоит повернуться к дому, как замечаю стремительно летящий на нас темный предмет и кричу, пока он не опускается на уровне глаз и не зависает всего в паре метров.

– Не бойся, – смеется Тобиас. – Это Тайлер, решил поздороваться. – Он поднимает руку и показывает средний палец.

– Это дрон.

– Да.

Да, Сесилия, это обычный, нормальный, непримечательный Хэллоуин. Но я не возражаю.

– С каких это пор у нас есть дроны?

– Я же тебе рассказывал.

– Нет. Я бы точно запомнила, если бы ты мне рассказал, что у нас есть дроны.

– А, – вспоминает он, – я рассказал твоим родителям.

– Ну, это существенно меняет дело, раз уж они знают. – Смотрю на Тобиаса, и он бросает на меня взгляд, полный раскаяния.

– Извини.

– Вот тебе наглядный пример, почему ты всегда будешь в опале, Кинг. – Поворачиваюсь к дрону и радостно машу рукой Тайлеру, а потом начинаю посылать воздушные поцелуи.

Тобиас недовольно бурчит за моей спиной, утаскивает меня в дом и прижимает спиной к двери. Поворачивает замок три раза, упирается руками в дверь у моей головы и прищуривается.

– Ты не будешь раздавать поцелуи всем подряд.

– Нет?

Он кивает.

– Нет. Не обсуждается.

– Какой ревнивец. Хорошо, что я не хочу целовать никого, кроме тебя.

– Non?

– Non, – шепчу и в предвкушении прикусываю губу. Тобиас подносит палец, побуждая меня выпустить ее, и проводит им по губам, сосредоточив на них внимание. Он наклоняется и быстро целует меня, окидывает взором мою пижаму и отходит назад.

И вот теперь я сама начинаю ненавидеть свою пижаму.

– Что дальше? – спрашиваю и иду за ним на кухню.

Через двадцать минут мы раскуриваем косячок, берем яблоки, покрытые карамелью, ставим «Хэллоуин» и по очереди бросаем друг другу в рот попкорн. Удивленная окончанием этого дня, внимательно смотрю на Тобиаса в свете чайных свечей и экрана телевизора. Наблюдаю за тем, как впервые Тобиас смотрит фильм ужасов.

Я – его первая девушка и единственная любовь, осознаю это, поглаживая его грудь через термофутболку.

Никогда не устану делить с ним его первый опыт, серьезный или не очень. Мне больно принять, что он многое упустил в жизни. Есть в Тобиасе некоторая наивность, несмотря на его возраст и образ жизни, что он вел до сегодняшнего дня. Это произошло само по себе. Просто так. И осознание этого так пленяет, что не могу удержаться и еще сильнее к нему прижимаюсь.

Тобиас заслужил этот отпуск просто ради возможности хоть немного пожить, забыв о намерениях Братства. Как в те быстро пролетевшие месяцы, когда мы были вместе, хотя и тогда он работал. Теперь он стал свободным человеком, и я намереваюсь сделать эту свободу приятной для него. От меня ему нужно всего ничего. Ему нужно, чтобы я заверила его в том, что жить для себя, ради своего счастья – это нормально, потому как он не знает, как жить, не заботясь о нуждах других. Мне будет сложно помочь ему избавиться от этой привычки, хотя это его качество потрясающее. Однако он достаточно из-за этого настрадался. И, откровенно говоря, эта привычка кажется неискоренимой, поскольку он провел с ней большую часть жизни.

Любая маломальская победа для меня станет приятным проигрышем для него. Однако со временем я заставлю его принимать решения, продиктованные тем, чего хочет он. Научу немного быть эгоистом и делать выбор в пользу своих желаний. Тобиас проводит рукой по крыльям на моей спине, и я целую его в шею. Он смотрит на меня, обхватывая своими сильными руками, но, когда начинает играть музыка, предвещающая появление маньяка-убийцы, Тобиас переводит внимание на экран и рассеянно водит пальцами по моей спине. Лучший Хэллоуини на свете.

Глава 27

Сесилия

Чуть позже полуночи выглядываю из ванной и замечаю, что Тобиас сидит на кровати в черных боксерах, прислонившись к изголовью. После того, как мы вернулись домой, выгуляв Бо, Тобиас ушел в спальню и принялся работать за ноутбуком. Притворив дверь, открываю кран и достаю из-под шкафчика коробку, которую заблаговременно там припрятала. Потянув за бант, вынимаю нужную вещь и запихиваю коробку обратно под раковину. Скинув одежду, наношу на кожу лосьон с запахом можжевельника; пока переодеваюсь, от предвкушения твердеют соски. В довершение выдавливаю на зубную щетку пасту и чищу зубы.

Когда прополаскиваю рот и провожу пальцами по волосам, по телу пробегает дрожь. Кинув напоследок взгляд на свое отражение, выключаю свет и открываю дверь. Жадно пожирая Тобиаса взглядом, любуюсь его мускулистым телом и чувствую, как зачастил пульс. Его черные волосы взлохмачены. Точеное лицо сосредоточенно хмурится, пока он печатает. Согнув предплечье, он приподнимает подушку, и я мельком замечаю резко очерченные косые мышцы живота.