Эдвард выпрямился и почти спокойно сориентировался на местности. Усадьбу окружала высокая, плотная живая изгородь — через такую, пожалуй, и немецкий танк не прошел бы. Поверх нее проглядывали искрошенные кирпичные зубцы. Может, на помощь позвать? Или повернуться и просто уйти? Двое сопровождающих совещались шепотом на переднем сиденье. Шофер, наполовину опустив окно, вежливо осведомился:

— Мне подождать, сэр?

Другой, Кларк Гейбл, вылез — пиджак у него, вот обида, ни капельки не помялся во время езды — и с легким беспокойством посмотрел на Эдварда поверх сверкающей крыши.

— Подбросить вас к дому, сэр? Идти-то ведь будь здоров. Полчаса будет, не меньше.

Эдвард опять огляделся. Да, парень прав. До ближайшего дома миль десять в обратную сторону. Раньше или позже, этого все равно не миновать. Хуже, чем теперь, все равно не бывает. Или бывает? Лучше не задумываться. Он снова сел в машину и захлопнул дверь.

Кларк Гейбл не соврал: дорога и на машине заняла у них с полчаса, хотя шофер преодолевал ее извивы, как на автобане. Было около пяти утра, рассвет приближался, и Эдвард уже различал по сторонам кое-какие картинки в манере Эдварда Гори[69]: обширный фруктовый сад, луг с аккуратными стогами, запущенные фигурные деревья. Он сидел теперь прямо, расправив плечи. Не хватало еще, чтобы они засекли, как он глазеет по сторонам. Что бы ни случилось, он должен встретить это со всем достоинством, на которое только способен.

Машина вдруг затормозила так резко, что он чуть не стукнулся лбом о переднюю спинку. Посреди дороги, точно поджидая их, стоял олень. Свет фар отражался от его гордой, мохнатой белой груди. Этот огромный зверь действовал Эдварду на нервы — он, видимо, забрел сюда из знаменитого оленьего парка Уэнтов, но с тем же успехом мог сойти прямо со страниц «Странствия». Шофер погудел, и олень неторопливо сошел с дороги, нисколько не боясь механического соперника. Он запрокинул голову, словно принимая рогами какие-то эфирные волны, и уставился на машину в упор. Эдварду казалось, что эти глаза смотрят на него одного с презрительным выражением английского лорда.

Вскоре дорога раздвоилась и превратилась в круглую подъездную аллею, обрамленную с двух сторон открытыми колоннадами. В центре круга располагался скромный фонтан, где нимфы и сатиры разыгрывали неведомую мифологическую аллегорию, возглавляемую суровым, подчеркнуто мужественным водяным богом. За фонтаном стоял дом. Эдвард на этот раз сидел смирно и ждал, когда дверцу откроет сопровождающий.

Уэймарш оказался мало похож на то затертое любительское фото, которое он таскал у себя в голове. Он даже немного разочаровывал. Серая громадина, впечатляющая больше своей массой, чем изяществом. Глаз отмечал много колонн, много окон, урны, орнаменты — дом в какой-то момент его истории снабдили неоклассическим фасадом — и широкие, пологие каменные ступени, ведущие к двойным парадным дверям. Скорее университетская библиотека, чем жилая усадьба. Эдвард ожидал каких-то аналогий с «Момусом», но Артист, как выяснилось, так далеко не забирался и Уэймарша ни разу не видел. Эдвард ступал по неизведанной территории.

Он думал, что герцогиня появится в дверях большого центрального входа — сам он поставил бы эту сцену именно так, — но она вышла из двери сбоку, имевшей, вероятно, какое-то специальное название. Она либо ждала его, либо поднялась очень рано. Теплый свет из дома красиво обрисовывал ее фигуру. Он воображал ее в вечернем, чуть ли не бальном платье, она же вышла одетая практично, для улицы: длинная темная юбка, перчатки, легкое пальто. В ушах будничные серьги-пуговицы.

Дорожный костюм, подумал он.

— Эдвард? — Уголки ее рта приподнялись в пародии на улыбку. — Ну и ну. Вас я ожидала увидеть здесь меньше всего.

Сначала он принял это за шутку, но тут же понял, что она говорит чистую правду. Его приезд ее действительно удивил. Ростом она была меньше, чем ему запомнилось, с более узкими плечами, но это компенсировалось тем, что она стояла на лестнице выше его. И лет ей больше, трезво отметил он, но поспешно добавил, что на ее красоту это никак не влияет.

— Разве Лора вам не сказала? — спросил он. — Она мне дала билет от вашего имени. Мой рейс прибыл часа три назад, и мы сразу же выехали сюда.

— Лора! — Она махнула рукой, отправляя Лору за пределы вселенной. — Я слышала о том, что случилось в аэропорту, и не думала, что вы явитесь сюда после такого фиаско. Я говорю серьезно. Дурная стратегия, дурная тактика. — Она грустно покачала головой. — Дурной вкус.

Ступив вперед, она покачнулась и оперлась рукой в перчатке на грудь Эдварда, чтобы сохранить равновесие. На него повеяло ее дыханием, и он уяснил себе, что она не на шутку пьяна.

— Ну, раз уж я здесь, — сказал он с напускной веселостью, — может быть, вы мне покажете дом?

Он предложил ей руку. От холода перехватывало голос.

— Не думаю, что на это есть время. Деннис? — Бесподбородочный шофер обернулся на ее зов. — У нас все готово?

— Все на мази, ваша светлость, — бодренько откликнулся тот.

Герцогиня с запозданием оперлась на руку Эдварда, думая явно о другом и глядя, как слуги выносят на крыльцо ее многочисленный зеленый багаж. В предрассветной тишине чирикнула какая-то птица. Дом стоял на естественном возвышении, что позволяло Эдварду обозревать все поместье — они любовались им вдвоем, стоя бок о бок, словно хозяева этих угодий. Небо налилось чистейшей, никогда еще им не виданной синевой, и лужайку с аллеей и фонтаном точно обмакнули в прозрачные индиговые чернила.

— По правде сказать, Эдвард, я как раз собралась уезжать. Придется бросить вас здесь без всяких яких, как выражаются у вас в Америке.

Это последнее выражение она рискнула произнести с техасским акцентом.

— Куда же вы уезжаете?

— Далеко, Эдвард. — Она перевела взгляд на шофера с охранником. — Очень далеко. Мне давно уже пора устроить себе каникулы. Видит Бог, как мне нужно побыть подальше отсюда.

Она оглядела Уэймарш с гримасой отвращения на лице.

— Вы действительно едете? — Эдвард пытался перехватить ее взгляд. — А как же кодекс? Что будем делать с герцогом?

В ответ он получил увесистую, отнюдь не символическую пощечину. Герцогиня хорошо развернулась правой, и у него зазвенело в ухе.

— Как вы могли приехать сюда? Как? — Ее лицо теперь придвинулось совсем близко. От нее пахло джином, дорогими сигаретами и презрением. — Да он же убьет меня, понимаете? И Лору тоже, если сможет нас поймать. Вы погубили нас обеих!

Она выпрямилась, раздув побелевшие ноздри. Ее всю трясло, но голос оставался ровным.

— Все кончено, вы разве не видите? Это, возможно, не в американском стиле, но мы здесь умеем уйти прилично. Нет ничего хуже проигравшего, который не желает сознаться, что он проиграл.