Зашел один из офицеров связи.

– Товарищ Верховный главнокомандующий…

Президент показал глазами – не мне докладывай.

– Виноват. Товарищ генерал армии. Двадцать пятая и тридцать первая дивизии подводных лодок продолжают выдвижение в районы пуска, согласно плану Самум. Подняты по тревоге части РВСН, полки принимают меры к рассредоточению, в повышенной готовности к пуску…

– Что из Ростова? – перебил министр обороны.

– Из Ростова докладывают: передовая группа вышла на связь. В район цели прибывает украинская бронетехника. Намерения неизвестны.

– То есть у нас остается только одна возможность, использовать ВДВ? – громче, чем обычно, сказал министр обороны. Но президент не повернулся и никак не отреагировал.

…

– Продолжайте наблюдение. Проконтролируйте рассредоточение частей постоянной готовности. И начинайте работу по плану гражданской обороны, пока скрытно.

– Есть. А что по группе на месте, товарищ генерал армии?

Министр посмотрел в спину президенту.

– Не обнаруживать себя, в бой по возможности не вступать.

– Есть.

Президент обернулся, только когда они остались одни. Два человека, которые могли доверять друг другу.

– Мы знали, что рано или поздно этот день настанет, – сказал министр, – таковы ставки в игре…

– Играем не мы и не США – играют нас, – отозвался президент, – кто-то играет нас. Это очень плохо.

– Почему это не американцы?

– Почему они не выходят на связь? Что там у них происходит?

– Они запугали сами себя. Теперь любой, кто выйдет на связь с нами, потенциальный предатель. Кто-то выложит видео в Ютуб – и прощай, политическая карьера.

– Но почему американская авианосная группа отделилась? Почему авианосец не вошел в Черное море? Почему турки занимают такую позицию – мы не просили их об этом.

– Позвонить Эрдогану?

– А кто знает, кто на том конце трубки? Позвонив, мы частично раскроем карты, подтвердим, что не контролируем ситуацию. Это палка о двух концах.

Президент энергично, несмотря на свой уже не юный возраст, прошелся по кабинету. Он знал, что он должен предпринять – выбросить последний козырь. Для него, как для разведчика, это было дико – просто взять и слить информацию. Но, как политик, он понимал, что такие сливы информации приводят к глобальным изменениям, к тектоническим изменениям на политической карте мира. А как Верховный главнокомандующий, он понимал, что из невоенных средств у него есть только это. И больше ничего.

– Бросить камень в пруд и посмотреть, кто заквакает.

– Что?

– Ничего. Алексей!

Зашел личный адъютант.

– Свяжись с Михаилом Евгеньевичем, пусть готовятся запускать видео в эфир. И сразу пусть в Интернет выкладывают, на все возможные ресурсы.

Адъютант кивнул и исчез.

– Будем надеяться, что сработает.

– Сработает, – уверенно сказал министр, – по словам Алексея, это политическая атомная бомба. А он знает, что говорит. Сколько лет там прожил.

Президент прищурился.

– Как он там оказался, этот Алексей? Почему я о нем ничего не слышал до сих пор?

– Это долгая история. Он уходил на холод по линии ГРУ, у него была совсем другая страна внедрения. Он должен был работать во Франции, контролировать кое-какие… дела в НАТО. Потом… вы сами помните, что было с ГРУ. Его вообще хотели расформировать или слить с СВР. Он хорошо прижился, отказался возвращаться. Его оставили в покое. Потом Потеев оставил нас без агентуры, подонок. Мы вышли на него, работать на нас он отказался, но мы заключили с ним некое соглашение. Он помогает нам, мы помогаем ему. А недавно он дал сигнал экстренной связи и вот… что всплыло.

– Всплыло…

– Мне звонил Александр Владимирович, – сказал министр обороны, назвав одного из сильнейших американистов страны, – он проговорил с ним восемь часов. И остался в полном восторге. Его понимание американской системы уникально, хоть сейчас пиши учебник. Я планирую присвоить ему полковника. Его можно использовать как руководителя аналитической группы по противодействию США.

– Если сработает, пиши на него представление, я подпишу.

– Хорошо.

– Интересная штука жизнь… – задумчиво сказал президент.

Ближнее Подмосковье

Подземный центр боевого управления Министерства обороны России

19 августа 2019 года

– Товарищ Верховный главнокомандующий.

…

– Москва на связи…

Поскольку центр находился более чем в восьмидесяти метрах под землей – прямой связи не было, работала сложная проводная система. Даже все звонки по сотовой и спутниковой шли через провод.

Президент взял трубку, послушал.

– Сейчас буду…

Посмотрел на министра обороны.

– Белый дом. Вышли на связь одновременно по красной линии, по обычной и по линии МИДа. Ищут меня.

«Зашевелилась помойка», – почти нецензурно подумал министр обороны.

Кортеж президента России под мигалками мчался в Кремль. Перекрывалась дорога… все было как обычно. Только президента в кортеже не было.

Президент Российской Федерации ехал, как ездят простые граждане, в маршрутке, сделанной на базе фургона «Мерседес Спринтер», с подмосковными номерами и рекламой услуг такси на борту. Конечно, это была не совсем маршрутка, эта машина, как и несколько других таких же, была собрана на шасси немецкой фирмы «Ахляйтер» и была полностью бронированной и полноприводной. Но внешне она почти ничем не отличалась от обычной маршрутки.

Эта маршрутка да джип прикрытия – весь кортеж.

Въезжали в Москву… прошли Третье транспортное… за затемненным стеклом мелькали новостройки, торговые центры. Когда он принял страну – это была глубоко несчастная постсоветская страна, где сто долларов считались за большие деньги.

Он, сам много лет проведший за границей, четко понимал, чего на самом деле хотят россияне: сделайте нам, как там. В обмен на «как там» они готовы были отдать и демократию, и свободу слова…

Обмен состоялся.

А страшные события на Украине, которой в свое время не хватило ума поменять свободу на колбасу, подтвердили правильность этого обмена. Ничто, даже резкое падение цен на нефть, явно подстроенное США, не смогло сломать то здание, которое он построил. Но сейчас встает вопрос: а что дальше?

Бывший его советник Андрей Илларионов сказал про него, что он один из тех, кто лучше всего понимает экономические проблемы в самой вертикали власти, и один из тех, кто максимальное внимание уделяет экономике. Это было правдой. Он хорошо понимал, что СССР рухнул не оттого, что не было свободы, а оттого, что не было колбасы, и потому экономике он уделял первостепенное внимание.