Это был когда-то красивый маленький городок, солидный, украшенный с большим вкусом построенными зданиями и знаменитый тем, что именно здесь впервые один из наших командиров это было несколько знаменито, как первое место, где один из наших командиров объявил о необходимости ответных действий. Теперь он почти весь лежал в руинах — в отместку за налеты партизан, генерал О. М. Митчелл приказал сжечь все его самые значительные здания.

Из Афин мы отправились в Хантсвилл, а оттуда в Браунсборо, где встретились с генералом Круком — очень довольным оттого, что мы добились успеха и не зря потратили ради него столько своих сил и стараний.

В силу своей уверенности, что он еще некоторое время будет командующим 2-й кавалерийской дивизии, генерал немедленно сформировал разведывательный отряд — я тоже был включен в него. Его план состоял в том, чтобы члены этого отряда, хорошо поработав и набравшись опыта, сообщали ему о том, что происходит в пределах расположений вражеских войск, а также, сопровождая его войска на марше, охраняли их с флангов, в случае чего сообщая об опасности. Те, кто служили в этом отряде, были храбрыми парнями, они отлично справились со своими обязанностями, но генералу Круку приказали продолжить службу в Вирджинии, а пришедшему ему на смену генералу Гаррарду не понравился наш «стиль» и поэтому он и распустил нашу команду.

Вскоре после создания, генерал Томас отправил нас в рейд, целью которого было сжечь большой железнодорожный мост у Огасты, Джорджия, и в случае успеха еще один — у Конгари, на дороге между Бренчвиллем и Колумбией. Желательно также было добраться до Айкена — где мы могли бы изрядно попортить коммуникации противника, но главной целью была Огаста, так как она являлась основным производителем пороха Конфедерации, а также одним из самых активных и крупнейших транспортных узлов. Уничтожить как пороховой завод, так и мост, означало нанести непоправимый урон мятежникам, а значит, важным шагом на пути к полной победе.

Дело было зимой — мы пустились в путь и добрались до небольшого городка Мерфи, графство Чероки, Северная Каролина, а там выяснилось, что толщина покрова выпавшего в горах снега была так велика, что двигаться дальше возможным не представлялось, и исходя из этого, мы, естественно, обратили свое внимание на то, что происходило в ближайших окрестностях этого города. Нас сопровождало несколько местных жителей — они, как только можно помогали нам и сообщали обо всем, что имело для нас значение. Мы узнали, что некий полковник У. С. Уокер, ранее командовавший бригадой у Камберленд-Гэп, но теперь, имея все права для рекрутинга находившийся у себя дома, стал истинным бедствием для всего графства. В его распоряжении имелись довольно мощные силы, а сам, по натуре своей, он был очень жестоким человеком. В расположенный у Нотли-Ривер он отправил уже очень много принудительно призванных новобранцев, но некоторые из них сумели сбежать и, добравшись до наших позиций, присоединились к войскам полковника Лонга, впоследствии сражавшегося у Чарльстона, что стоит на Хивасси-Ривер, штат Теннесси. Тем не менее, нисколько не огорченный этим Уокер продолжал собирать людей везде, где бы он ни находил их, и хотя в лагере у него имелось лишь сорок или пятьдесят достойных доверия людей, тем не менее, для полка с максимальным количеством солдат у него было столько офицеров, что их бы хватило на целый полк — и такое их количество можно объяснить лишь чрезмерной амбициозностью южан, а точнее, я бы сказал, их сецессионизмом.

После тщательного обдумывания и обсуждения, мы решили полностью отказаться от нашей первоначальной миссии, взять «храброго» полковника в плен и отвезти его в Чаттанугу. Последовавшие за сим события все же убедили нас в истине старой поговорки, что для совершения сделки требуется по крайней мере двое, поскольку сдаться полковник отказался.

В ночь нового, 1864 года, мы покинули свое укрытие, и, окружив дом Уокера, призвали его сдаться. Он немедленно пожелал узнать, кто мы такие, и мы ответили, что мы солдаты янки. И что если он сдастся, к нему будут относиться как к джентльмену и «военнопленному», но он поклялся, что никогда на это не пойдет. Затем я сообщил ему, что сопротивление бесполезно, дом его окружен, и что мы в любом случае возьмем его, мертвого или живого. На этот ультиматум он ответил так: «Вот когда захочу, вот тогда я и сдамся».

Зная, что у него есть личная охрана, я решил — прежде, чем она подоспеет к нему на помощь — штурмовать дом. Грохнув в дверь коротким и тяжелым поленом, я ворвался внутрь, а другие в то же время, пытались войти в него с противоположной стороны. Уокер отступил в дальнюю комнату и старался продать свою жизнь как можно дороже, дважды отказываясь сдаться. Вскоре, как и наружные, мы вынесли и две двери в эту комнату. Все еще стараясь сохранить его жизнь, я навел на него револьвер и снова предложил ему сдаться. В его руках был карабин Шарпа, совершенно готовый к выстрелу, но он не успел бы этого сделать, к счастью, я оказался намного быстрее него. Понимая, что сила на моей стороне, я снова призвал его сдаться, и тогда, немного поколебавшись, он ответил:

— Да, ребята, я сда…, — и уже повернулся, чтобы положить свой карабин на кровать, как внезапно, резко рванув мою руку вниз, его жена сбила ее с цели. Мгновенно осознав, что теперь он может застрелить меня, он поднял ружье, но тут на помощь мне подоспели наши люди, а его дочь — красивая юная леди, видя, что его жена все еще держит мою руку, кинулась к нам. Тем не менее, он, похоже, решился все-таки на выстрел, и я приказал своим парням стрелять. Джек Кук из 37-го Индианского нажал на спусковой крючок, и тот без единого звука мертвым упал у наших ног — пуля прошла прямо через его сердце.

На все это ушло намного меньше времени, чем на работу моего пера, но времени у нас не было — нам нужно было подготовиться к защите. Из противоположной части дома до нас донесся какой-то шум, мы собрались перед дверью занимаемой его охраной комнаты, а затем навалились на нее. Мне посчастливилось — ударом тяжелого полена я выбил ее, и она очутилась в самом центре комнаты, в самой гуще готовых к сопротивлению мятежников. Но мы действовали столь стремительно, что лишь на одно мгновение наши враги были полностью парализованы, и в этот самый весьма короткий промежуток времени мы получили определенное преимущество, став первыми, добравшимися до цели, и «джонни» сразу же сдались. Всего их было шестеро или восьмеро, включая и сына Уокера — первого сержанта полка. Без единого выстрела всех их мы взяли в плен.

Затем, взяв всех принадлежавших полковнику лошадей, а также все то, что мы могли найти в окрестностях, мы выступили обратно в Чаттанугу. Тяжелым и утомительным был наш путь по заснеженным и обледенелым Фрог-Маунтинс — да и холодно — почти невыносимо.

Вид, открывающийся с вершин Фрог-Маунтинс — один из самых впечатляющих в Северной Америке, но у нас не было времени на любование этим великолепным пейзажем, поскольку у нас были все основания предполагать, что за нами идет погоня. В Мерфи, в семи милях от дома Уокера, находилось около тридцати ополченцев, в Дактауне, в пяти милях от нас, примерно столько же, да и в Блэрсвилле — весь батальон Янга, в то время как у меня — всего десять человек и еще несколько местных — не слишком много для так далеко забравшегося на вражескую территорию отряда. Тем не менее, мы были хорошо вооружены и экипированы, а патронов было — хоть отбавляй.