— Он со мной попрощался, — пробормотала зачем-то.

— Кто?

— Арэн. Сказал, что дальше я сама дойду.

Говорящий помолчал, поправил капюшон, рукав одёрнул.

— Девочка… — начал вкрадчиво.

— Думаешь, я с ума сошла? — усмехнулась Ренна. — Напротив, можно сказать, вошла. Хотя, конечно, сейчас хочется, чтобы наоборот. Впрочем, это всё неважно, на само деле.

— Если хочешь… — Крылатый глухо откашлялся в кулак. — Барт, наверное… То есть, я хотел сказать, что ты можешь…

— Это он тебе велел спросить?

Принцесса поморщилась от собственного чересчур резкого, каркающего тона.

— Нет, но…

— Можешь ему передать, что подделками я не интересуюсь! — отрезала её высочество.

— Ну он же тут ни при чём!

Крылатый вскинул ладони, будто защищаясь.

— Это он-то ни при чём? — хмыкнула принцесса. Но вспышка раздражения погасла так же быстро, как и разгорелась, уступив привычной уже апатии. — Хотя это тоже неважно. Пойдём.

Она вышла из комнаты, едва не толкнув Говорящего плечом, аккуратно прикрыла за собой дверь, почему-то стараясь, чтобы петли не заскрипели. Дракон придержал её за рукав.

— В одном ты можешь быть уверена, — сказал тихо. — На Грани тебя долго не забудут. А я постараюсь, чтобы этого никогда не случилось.

— Спасибо, — таким же шёпотом ответила Ренна, сглатывая едкую горечь, — как раз об этом я и мечтала.

— Я говорю вполне серьёзно. Ты…

— Я тоже, — перебила его принцесса. — И всё-таки пойдём, нас уже заждались, наверное.

А ведь и вправду, куда серьёзнее? Недаром же мудрые говорят: бойтесь своих желаний — они могут сбыться. Вот мечты в реальность и воплотились. Жаль только, что она до конца свою жизнь не нафантазировала. Тогда, может, всё окончилось бы совсем не так бессмысленно.

* * *

Больше всего отряд напоминал похоронную процессию. Мокрые лошади шли цугом, след в след — дороги размыло, проезжими остались только узкие тропинки. Мокрая глина, хоть и перемешанная с гравием, запросто могла поспорить со льдом, даже подкованные копыта на ней разъезжались, что уж говорить о подошвах. Край обрыва осыпался щебёнкой — вот-вот пласт в пропасть обвалится. И нудный, как зубная боль, моросящий дождь никак не желал униматься.

Ренна то ли дремала, то ли грезила в седле, время от времени подтягивая поводья. Понурая Серебрянка в ответ кивала, всхрапывала, но шагу не прибавляла, снова опускала морду едва не к самым копытам. Да и как тут ускоришься, если и впереди, и позади точно так же, нога за ногу, плетутся уже с утра уставшие кони? Принцесса и не настаивала, снова отпускала себя в дурную маетную полудрёму.

Мир уплывал всё дальше, дождь шелестел всё тише, удары копыт становились глуше, а хмарное небо поднималось, и даже светлая полоска у горизонта появилась — ещё не солнце, но намёк, что где-то там, за тучами всё-таки есть и свет и тепло.

Яркий луч полоснул по глазам, как ножом, заставив щуриться, прикрыться локтем. Кобыла заржала коротко испуганно, попятилась. Кто-то крикнул неразборчиво, предостерегающе. Но Ренне до окриков дела не было.

Сонливость с дремотой пропали, правда, и каменистая тропка с унылыми кустами тоже. Точнее, они не совсем исчезли, а остались будто бы во вне, словно принцесса оказалась в коробке из мутноватого, толстого стекла. И эта коробка всё увеличивалась и увеличивалась, вытягивалась, превращаясь в туннель. На другом его конце дрожало зыбкое марево, из которого проступали, твердея, набирая плотность, контуры: каменная чаша и торжественные, залитые солнцем золотолисты; скальный пик и жарко горящий дракон на нём; провал пещеры, гигантские ступени, водопад. Алый Крылатый, аккуратно, ласково подпихивающий недовольно пищащего, топорщащего куцые крылышки детёныша: чёрно-красного, будто в горох разрисованного. И женщина, оставшаяся стоять у входа. Её лица не видно, порыв ветра раздул вуаль, но она улыбалась.

Миг — и всё исчезло, даже солнце и светлая полоска у горизонта, остался только дождь и размокшая глина. Серебрянка стояла, нервно вздрагивая шкурой, шумно принюхиваясь, прядая ушами. Ехавший впереди Нках, обернулся, спрашивая о чём-то, хмурясь. Ренна потёрла лоб: в ушах тихонечко звенело, и в голове было мутно, как после сна. А ещё казалось, будто принцессу по волосам только что погладили — эдак участливо, по-отечески.

— Что с тобой опять?! — рявк шрамированного послышался как сквозь вату.

— Со мной всё в порядке, — пробормотала принцесса, разбирая поводья. — Со мной всё хорошо.

Ренна оглянулась назад, приподнялась в стременах, заглядывая вперёд. И пришпорила кобылу, без всякого труда оттеснив конягу Нкаха к стене. Всадники оборачивались, придерживали коней, убираясь с её дороги, кажется, кричали вслед. Кто-то из идущих пешком людей замешкался, едва не попав под копыта — принцесса только белое, плоское, как блин лицо увидела.

Рядом с Нангеши она так резко осадила лошадь, что кобыла на дыбы поднялась — лишь щебень с грязью полетели веером.

— Ты их видел? — крикнула, наваливаясь на шею серебрянки, охлопывая её то ли успокаивая, то ли сама успокаиваясь. — Ты же их видел! Арэна и нашего сына.

— И сам Арэн их видел, — спокойно ответил Говорящий. — И ты тоже.

— Не так, по-другому! То, что по-настоящему могло быть!

— Всё это могло быть по-настоящему, — вздохнул Крылатый. — Но того будущего, о котором ты говоришь, уже почти нет, оно уходит, забывается реальностью, как сон.

— Прекрати! — Принцесса стегнула воздух нагайкой, едва не задев мерина дракона. Конь шарахнулся, почти придавив Нангеши к скале. Капюшон мантии задел куст, от чего на Говорящего целый водопад рухнул. — Прекрати, — добавила уже спокойнее, но извиняться даже не думая. — Оставь свою велеречивость для следующего раза. Сам сказал: оно уходит, но совсем ещё не ушло. Значит, гемнон до сих пор жив!

— Или умирает, — ровно ответил дракон, смахивая с мантии воду. А потом и вовсе скинул капюшон, выжимая ткань вместе с волосами. — Или умер недавно. Видения — это не всё. Мы не слышим его, он нас не зовёт, понимаешь? Значит, брата почти уже нет.

— Он жив! — опять сорвалась на крик Ренна. — И то, что вы его не слышите, ещё ничего не значит. Может, Арэн без сознания или… Даже мой перстень!..

— В твоём перстне просто ещё осталась магия, вот и всё. Но и она исчезает, скоро исчезнет совсем.

— Ладно, — процедила принцесса, сбиваясь на словах, разом позабыв половину драконьего. — Тогда ваши духи или ты сам. Ведь твоё умение — это иллюзии, не так ли? Так зачем мне это всё было показывать?

— Я ничего не делал, — пожал плечами дракон.

— Значит, сделали ваши духи! Да и всё равно! Я знаю: он жив! Надо искать, просто надо — и всё!

— Как ты его найти хочешь? — встрял Велер, кажется, едва сдерживающийся, чтобы не заорать. — Степь огромная!