Захотелось сделать что-нибудь. Ну, хотя бы стукнуть по столу кулаком так, чтобы все полетело вдребезги.

Михаил Павлович пришел в себя от странной тишины. Поднял голову. Лакей Терентий, имевший чин камер-фурьера, замер, зажмурив глаза, а фон Лямме, вытянувшись в струнку, показывал всем своим видом – скажи, государь! Ну, скажи, кому в глотку вцепиться?

Император отогнал наваждение, усмехнулся правой стороной рта.

– Извините, – бросил куда-то в пустоту. Переведя взгляд на адъютанта, спросил: – Что там у нас?

Фон Лямме – вот, что значит немец! – мгновенно взял себя в руки.

– На после завтрака, а если точнее – на семь тридцать пять, Ваше Величество, был назначен Его Высокопревосходительство Канкрин. Егор Францевич уже в приемной.

– Спасибо, Генрих Генрихович, – поблагодарил император, славящийся тем, что помнил имена-отчества всех ближних офицеров, а также и тех, с которыми ему довелось общаться.

Поблагодарив лакея (простым кивком, но и этого было много – обычно прислугу воспринимали как часть мебели!), император прошел в приемную, где его ожидал министр финансов.

Егор Францевич (по настоящему-то, Георгий Людвиг) – немец, да еще и лютеранин, был таким русским, что и среди природных русаков редко встретишь! Михаил Павлович уже многократно благодарил Господа, что во время восстания Канкрин оказался в Москве. До сих пор не было времени поговорить с министром финансов обстоятельно. Да и министерства как такового раньше не было. Егор Францевич собирал людей с бору по сосенке, вытаскивая толковых чиновников из губернских канцелярий.

В последнее время Михаил Павлович взял себе за правило – перед тем, как беседовать со своими министрами и ближайшими сподвижниками, изучить как следует тот вопрос, который собираются обсуждать. Не зря же он штудировал труд экономиста. Понятно, что министры знают свое дело в сто крат лучше, чем он, но выглядеть полным невеждой не хотелось!

На приемах у государя министру положено стоять, но Михаил Павлович отошел от этих правил – заметил как-то, что разговор идет гораздо легче, если собеседник сидит. И не на краюшке стула, в конце стола, а напротив, глаза в глаза. Еще – разговор идет лучше, если он идет тет-а-тет. Посему в последнее время император не брал с собой даже секретаря.

– Итак, Егор Францевич, как у нас обстоят дела? – спросил император.

– Ваше Величество, какие сведения вас интересуют? Доходы? Расходы? – осторожно поинтересовался министр.

– Если можно – доходы и расходы, но только – в самых общих чертах, без изобилия цифирь. Я в них все равно ничего не понимаю. Подождите…

Михаил Павлович быстро встал, подошел к рабочему столу, взял чистый лист бумаги и карандаш. Вернувшись, кивнул:

– Что ж, господин министр, я готов…

Канкрин несколько недоуменно посмотрел на своего государя, собиравшегося поработать секретарем (при Александре Палыче такого не было!), но вслух удивления не высказал.

– Позволю себе сообщить, что полный отчет за минувший год может быть сделан не раньше марта. Сейчас же только предварительный, если угодно Вашему Величеству…

– Угодно.

– Доходная часть бюджета составила около двухсот миллионов рублей.

– Это много или мало? – перебил император. Записав число, уточнил: – По сравнению с более спокойными годами. Скажем, с осьмсот двадцать четвертым.

– По сравнению с двадцать четвертым – четвертая часть. Вас интересуют причины? Разумеется, серьезные потери мы понесли из-за того, что Санкт-Петербургская таможня – основной источник прибыли, оказалась в руках мятежников. Таможни в Польше приносят доход полякам… Таким образом, таможенные пошлины принесли доход в пять миллионов против прежних пятидесяти.

– Удивительно, что вообще что-то принесли, – заметил император.

– Согласен, Ваше Величество. Архангельский порт не очень оживлен, а черноморские порты работают не на ввоз товаров, а на вывоз. Парализована деятельность таможен в Лифляндии.

– Но, насколько я помню, – сказал Михаил Павлович, – главным источником дохода для нас является подушная подать.

– Безусловно. Вот тут и есть главная проблема. Мы собрали подати лишь с государственных и дворцовых крестьян. С частновладельческих— с бывших частновладельческих крестьян – собрано лишь двадцать пять миллионов. Дело даже не в том, что крестьяне не хотят платить – хотя есть и такие, а в том, что не создан новый механизм сбора налогов. Раньше в частновладельческих землях ответственность за сбор подателей лежала на помещиках. Теперь же…

– Далее можете не продолжать, – сказал Михаил Павлович. – Отмена крепостного права была не подготовлена, Манифест о свободе принят скоропалительно. Ежели бы все было продумано заранее, то помещиков на какое-то время обязали исполнять свои прежние обязанности. Так?

– Ваше Величество, я такого не говорил, – сказал Канкрин, вставая со стула, но повинуясь жесту государя, сел обратно. – Я прекрасно понимаю, почему вы это сделали и, могу твердо сказать, что вы были правы. Отмена крепостного права выбила почву из-под ног у мятежников, лишила их материальной базы. Думаю, что в самое ближайшее время мы сумеем вернуть все на круги своя. Я уже имел разговор с министром внутренних дел. Завтра-послезавтра мы представим на ваше утверждение инструкцию для губернаторов.

– И что за инструкция?

– Мы просчитали недоимки по всем губерниям. Губернаторы получат указание распределить их по уездам. А уж в уездах капитан-исправник и городничий назначат казначея, ответственного за сбор податей. Я думаю, что в бывших частновладельческих владениях сбор налогов будет проходить так же, как раньше в государственных землях. То есть ответственными будут являться сами крестьянские общины. Но для этого понадобится какое-то время.

– А что у нас с государственными заводами?

– За исключением тех, что оказались в черте Санкт-Петербургской и Новгородской губерний, в Малороссии – все без изменений. Там у нас уже лет десять как используются лишь наемные работники. Но потери составили около тридцати миллионов.

– Понятно, – задумчиво произнес император. – С доходами ясно. А как с расходами?

– Расходная часть бюджета составила около двухсот двадцати миллионов рублей. Дефицит – двадцать миллионов. Основная статья – расходы на армию. Было заложено сто миллионов рублей. Собственно, мы уложились в эту сумму.

– Странно, я считал, что в связи с последними событиями расходы должны возрасти.

– Реально, с учетом потерь от мятежа, с дополнительным финансированием Особого корпуса генерала Ермолова – виноват, армии – расходы составили восемьдесят миллионов рублей. На флот было заложено тридцать миллионов рублей. Но реально потрачено лишь десять миллионов. Экономию дал отсутствующий Балтийский флот. Далее – в минувшем году истек срок расчёта по займам Парижскому дому Ротшильдов. Кредит составлял тридцать один миллион рублей, под пять процентов.