облачен был в геральдическое платье, таковому положенное, и все то исполнявшие были людьми весьма добрыми[1726]. И там же бакалейщики оставили балдахин, и таковой же приняли менялы, и несли его вплоть до королевского дворца, и там же он приложился к святым реликвиям[1727], и отправился прочь; и тогда же балдахин приняли златокузнецы и несли по улице Каланд и также по улице Вьей-Жюиври[1728], вплоть до Сен-Дени-де-ла Шатр[1729], он же в сказанный день отнюдь не посетил собора Нотр-Дам[1730]. Златокузнецы оставили балдахин, и его же приняли галантерейщики, и таковой же несли вплоть до Анжуйского отеля[1731]. Когда же он приблизился к Сен-Дени-де-ла Шатр, златокузнецы оставили балдахин и там же его приняли меховщики и несли вплоть до [богадельни] Сен-Антуана ле Пети[1732], и там же его приняли мясники, и несли его вплоть до отеля де Турнелль[1733]. Когда же они подошли к отелю Сен-Поль, королева Франции Изабелла, вдова покойного Карла VI этого имени, стояла у окна, ее же окружали дамы и девицы, когда же она завидела юного короля Генриха, сына своей дочери, таковой снял с головы шаперон, и поприветствовал ее, тогда как она поклонилась ему весьма смиренно, и отвернулась прочь в слезах. И тогда же балдахин приняли королевские стражники, ибо на то имели право, после чего таковой [балдахин] вернули приору Св. Катерины, основателями каковой церкви они являлись[1734].

592. Далее, на XVI день декабря, каковой пришелся на воскресенье, сказанный король Генрих прибыл в Нотр-Дам де Пари из королевского дворца, иными же словами, прибыл туда пешком, ранним утром, в сопровождении толпы горожан доброго Парижа, каковые все без исключения пели весьма мелодично. В указанной же церкви сооружен был помост[1735], столь широкий и длинный, к каковому вели ступени, столь широкие, что X человек или же более того, могли бы на него подниматься одновременно, и поднявшись на таковой, можно было свободно пройти под распятием, или же пройти к алтарю, словно бы двигаясь к таковому снаружи, и ступени эти все без исключения были покрыты целиком лазурной [тканью], с вышитыми на таковой золотыми лилиями, и он же таковым образом поднялся на помост вкупе со своей свитой, и также спустился к алтарю, и принял помазание от кардинала Винчестерского[1736].

593. Далее, по окончанию [церемонии] коронации, он отправился ужинать во дворец, вкупе со своей свитой, и ужинал в большом зале на широком столе из мрамора[1737], все же прочие разместились в той же зале, кто здесь, кто там, ибо там не было никакого порядка[1738], и простые парижане туда явились уже с утра, кто-то желая поглазеть, другие — дабы набить себе брюхо, третьи же — дабы что-либо себе присвоить, будь то съестное или какая иная вещь, ибо в сказанный день в таковой же толпе исчезли без следа более XL шаперонов, и кошельков срезано было без счета, и по причине празднества коронации случилась столь великая давка, что ни представители Университета, ни Парламента, ни купеческий прево, ни эшевены[1739] отнюдь не решались пройти внутрь, ибо им в том препятствовала огромная толпа. И как то доподлинно известно, они II или же III раза порывались туда попасть, тогда ка толпа теснила их назад столь рьяно, что из раза в раз им доводилось натыкаться друг на друга, как то сталкивались вместе LXXX или же C человек, и там же орудовали воры. Когда же толпа хлынула наконец в залу, они сумели туда попасть, и когда наконец, оказались в зале, таковая оказалась столь забита, что они с трудом могли найти для себя место, при том, что в конечном итоге им удалось разместиться за столами, для них приготовленными, но соседями их оказывались сапожники, торговцы горчицей, или же вином, разведенным водой, изготовители соусов, или же, наконец, помощники каменщиков[1740], когда же таковых приказывали убрать, убирали I или же II, тогда как с другой стороны на их месте оказывались VI или же VIII новых.

594. Далее, им прислуживали столь дурно, что никто не был тем доволен, ибо из всего съестного, особенно из того, что припасено было для простого люда, большая часть приготовлена была в предшествующий тому четверг[1741], каковое дело для французов казалось весьма странным, ибо на кухне всем заправляли англичане, каковым было невдомек, сколь великая честь им была тем предоставлена, и посему же они спешили таковое дело поскорее сбыть с рук, и воистину, тем никто не был доволен, включая больных из богадельни[1742], каковые утверждали, что им никогда не доводилось есть ничего столь жалкого и столь малого по количеству, из всего, что приходилось видеть ранее в Париже.

595. Далее, в следующий за тем праздник Св. Фомы Апостола[1743], каковой пришелся на пятницу, в большой зале дворца отслужена была торжественная месса, тогда как король при том присутствовал в парадном одеянии, и весь Парламент следовал таковому же примеру, как то облачившись в подбитые мехом шапероны и мантии[1744], после же мессы к нему обратились с предложениями весьма здравыми[1745], каковые он удовлетворил, и также произнесли несколько клятв, каковые их пришлось упрашивать произнести по имя Господа и справедливости, ибо иначе они не желали того делать[1746].

596. Далее, как то доподлинно известно, сказанный же король не задержался в Париже позднее того дня, что следует за Рождеством. В день же, следующий за церемонией коронации устроены были скромных размеров турниры[1747], при том, что по мнению части людей, в Париже множество раз, когда случалось жениться детям горожан-ремесленников, как то златокузнецов, чеканщиков по золоту, коротко говоря, представителям всех добрых ремесел, денег на то обыкновенно тратилось больше, чем на коронацию короля вкупе со всеми турнирами и всеми англичанами, при том, [что таковых не понимали мы, и они же нисколько не понимали нас][1748], при том, что я полагаю также, что причиной тому послужил великий холод, в таковое время стоявший и короткие дни, и посему же обошлись без роскоши.

597. Далее, как то доподлинно известно, в день каковой следует за Рождеством, в праздник Св. Стефана[1749], король покинул Париж, не оказав при том никаких милостей, от него ожидавшихся, как то освободить заключенных[1750], или не отказаться от налогов, вспомощенствований, габелей[1751], четвертин или же прочих дурных обычаев, противоречащих правде