— Мы позаботимся об этом в будущем, — ответил кто-то из Суитуотеров.

Вирджиния открыла глаза и увидела Оуэна. Он стоял у окна, глядя на ночной пейзаж, залитый лунным светом. Рукава его рубашки были закатаны по локоть, а ворот расстегнут. Серебристый свет луны падал на его лицо, казавшееся от этого непроницаемым и загадочным.

— Оуэн, — тихо позвала Вирджиния.

Он обернулся, подошел к постели и спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Вирджиния осторожно включила сверхчувственность и сразу же ощутила знакомое покалывание.

— Все хорошо, — ответила она. — А что с миссис Крофтон?

— Дама решила, что у нее талант частного детектива, однако она заявила, что должна быть хорошо вооружена, отправляясь по следу нового подозреваемого.

— Я с самого начала твердила вам, что она — прекрасная экономка. И мне ужасно повезло, что я заполучила ее в свой дом.

— А она думает, что ей исключительно повезло с хозяйкой.

— Хм… Ведь из-за меня ее сегодня чуть не убили.

Оуэн склонился над постелью и проговорил:

— Это я виноват в том, что сегодня произошло с вами обеими. Я заставил вас рисковать.

— Но я и до того была в опасности, если помните. Вот почему вы тогда пришли за мной. Вы хотели меня спасти и…..

— И потерпел неудачу.

— Нет-нет, Оуэн Суитуотер. Не приди вы за мной в ту ночь в особняк Холлистеров, я вряд ли выбралась бы живой из этого страшного места. Погибла бы и девушка, которую мы нашли в подземелье.

— Вирджиния, я…

— И если бы вы не убедили меня, что мне грозит смертельная опасность, если бы не позволили принять участие в расследовании, то я не подготовилась бы к тому, что произошло сегодня. Мне и миссис Крофтон помогла спастись отмычка, которую вы мне дали. А к тому времени как я покончила с Альциной Норгейт, у меня совсем не осталось сил, и я не смогла бы выбраться из пламени. Но вы вынесли меня из энергетической бури и из пожара. Вот и выходит, что вы обо мне заботились.

— Хорошо, пусть так. Но я клянусь, что в будущем не допущу, чтобы хоть волос упал с вашей головы.

Она погладила его по щеке.

— Правда?

— Конечно. Потому что у меня просто нет выбора. Прошлой ночью, когда я нес вас на руках, вы сказали, что любите меня.

— Да, кажется.

— И я понял, что никогда не говорил вам, что тоже люблю вас. Я полюбил вас с того самого дня, как увидел в гостиной у леди Помрой во время сеанса чтения. И всегда буду вас любить.

Вирджиния возликовала, но тотчас сила воли пришла на помощь, и она ничем не выдала своих чувств.

— Романтические ухаживания нам ни к чему, — заявила она. — Узы, которые, по-вашему, нас связывают, именуются физической близостью, и этого вполне достаточно. Пока достаточно.

Оуэн наклонился и поцеловал ее в лоб. Когда же он поднял голову, его глаза горели.

— Для мужчины моего склада физическая связь означает связь любовную. Для меня это одно и то же.

Вирджиния долго всматривалась в его лицо, скрытое в полумраке. Наконец спросила:

— Откуда вы можете это знать?

— Суитуотеры очень серьезно относятся к таким вещам. Это — часть нашего таланта. Так что поверьте мне, пожалуйста.

— Но вы должны понимать, что я не стану любовницей женатого мужчины. Не хочу жить в тени, как моя мать.

— Неужели какой-то женатый мужчина просил вас стать его любовницей? — Глаза Оуэна блеснули мрачным юмором. — Если так, сообщите мне его имя — и он исчезнет.

— Я говорю серьезно.

— Вы глубоко оскорбляете меня, если думаете, что я способен держать на стороне любовницу, являясь мужем другой женщины и отцом ее детей. Понимаю, в высшем обществе так бывает сплошь и рядом, но только не в семье Суитуотеров. — Оуэн лукаво улыбнулся. — Наши дамы такого просто не позволят.

Вирджиния смотрела на него в немом изумлении. Наконец пробормотала:

— Но вы обязаны жениться на женщине своего круга. Ведь это — ваш долг перед семьей.

Оуэн усмехнулся и проговорил:

— Вирджиния, мои родственники охотники на чудовищ. Не на лисиц, оленей или белок. И за свои услуги мы берем деньги, если можем. То есть у нас — семейное предприятие, как я сказал миссис Крофтон. Боюсь, мне не удастся скрыть тот факт, что мы зарабатываем на жизнь собственным трудом. Так какую же ступень общественной лестницы вы нам, Суитуотерам, отводите?

— Подобные соображения мне как-то не приходили в голову, — призналась Вирджиния.

— В том же, что касается выбора жены, Суитуотеры не связаны условностями общества, — продолжал Оуэн. — Мы просто не можем позволить себе такое. Слишком многое зависит от того, найдется ли та, единственная женщина. К счастью, я нашел вас. Вы нужны мне, чтобы преодолеть зов ночи.

— Не понимаю…

— Мужчина рода Суитуотер должен жениться на женщине, которая примет его талант и насущную потребность выходить на охоту. Такая женщина будет ему и любовницей, и соратницей. Мы выбираем женщин, которые умеют хранить семейные тайны и охранять их от любопытства посторонних.

— Да, конечно, я понимаю, насколько важен для Суитуотеров вопрос доверия в браке. Но при чем здесь я?

— Обычного доверия мало, — мягко возразил Оуэн. — Речь идет о выживании.

— О чем вы?..

— Я хочу поведать вам величайшую из тайн нашей семьи. Мужчины моего рода могут выжить на охоте только в том случае, если им повезет найти правильную женщину. Каждый из нас должен найти ту, к которой будет по-настоящему привязан. А тот, кто не сможет создать такой союз, обречем.

— На смерть? — ужаснулась Вирджиния. — Не могу в это поверить!

— Конечно, мы боимся не смерти. В конце концов, все умираем. Нам грозит кое-что похуже. Долгое, холодное и пустое существование, которое мы зовем «ночным скитанием». Когда Суитуотер становится ночным скитальцем, жажда охоты отравляет его, и тогда уже для него не существует ничего, кроме охоты, — все прочее теряет значение, и мы чувствуем лишь жажду крови. Это абсолютная одержимость, которую никогда не преодолеть. Вечный мрак становится нашим уделом, и остается только один выход.

— Самоубийство?

— Наверное, можно сказать и так. — Оуэн выпрямился. — Суитуотер, по-настоящему пристрастившийся к «ночным скитаниям», сознательно ищет опасность. Начинает охотиться в одиночку. Снова и снова рыщет по улицам, выискивая жертву. Однажды он допускает просчет. Иногда — намеренно.

Вирджиния содрогнулась.

— В ту ночь, когда на вас напали, один из ваших племянников намекнул, что ваша семья встревожена, — мол, вы начали бродить по улицам по ночам! Теперь я понимаю их тревогу. Неужели страшное наваждение, о котором вы говорите, начинает вас одолевать?