– Где же вы пропадали? – ответил китаец вопросом на вопрос.

– Видите, работал, – сказал Смит, показывая на полотно. – Как хорошо, что вы заглянули, а то мне уже стало скучно в одиночестве. Посмотрите, не правда ли, я верно передал эмоциональную атмосферу? Вы никогда не ловили себя на мысли, что цветы могут производить безрадостное впечатление? Те, что во дворе этой гостиницы, как нельзя лучше иллюстрируют данную мысль.

– Ваша картина неплохая, – согласился Чан, – но я разыскал вас совсем не для того, чтобы обсуждать ваше творчество. Прошу вас взять шляпу и следовать за мной.

– Так вы пришли пригласить меня на обед? Как это мило с вашей стороны! Тогда я бы порекомендовал вам ресторан на бульваре Сен-Жермен…

– Я вынужден вас разочаровать, мы идем в полицейское управление.

– Что же, с вами куда угодно, – нарочито беспечно заявил художник.

По дороге инспектор Чан посматривал на своего спутника, как на вновь обретенное сокровище. Этот человек способен поведать очень многое, что поможет приблизиться к решению загадки.

Начальник Чана буквально просиял, увидев их на пороге своего кабинета.

– Чарли, вы наконец сумели его разыскать!

– Могу я узнать, в чем дело? – произнес Смит театральным тоном благородного негодования. – Внимание такой важной персоны мне, конечно, льстит, но все-таки… Насколько я помню, все вопросы мы выяснили.

– Давайте сразу к сути, – прервал его Джексон. – Как вам известно, в павильоне была убита женщина. Что вы делали на месте преступления?

– Но меня там даже близко не было, то есть не было после убийства, – воскликнул Смит, нервно облизывая губы.

– Не лгите, на подоконнике обнаружены отпечатки ваших пальцев. Итак, я вас слушаю.

– Хорошо, – растерянно прошептал Смит. – Но это не я убил ту даму, честное слово, не я. Я и вправду присутствовал в павильоне… некоторым образом.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я влез в павильон через окно. Просто я…

– Нет, так не пойдет, – вмешался инспектор Чан. – Пожалуйста, изложите с самого начала и как можно более подробно. Начнем с того, что нам уже известно. Итак, вы стояли у окна и слышали, что мисс Фейн беседует с каким-то мужчиной. На содержании этого разговора мы пока что не останавливаемся. Затем мужчина ушел из павильона…

– Верно, все так и было. Я увязался за этим мужчиной. Я собирался поговорить с ним, но мне это не удалось. Он поспешно запрыгнул в свой автомобиль и уехал. Я вернулся на пляж и услышал, что в павильоне кричат. Это был женский голос. Несколько минут я не мог набраться храбрости, чтобы подойти к павильону. Клянусь, мне очень стыдно за такое поведение. Я подошел к окну, залез внутрь и вдруг заметил на полу какой-то блестящий предмет. Это оказалась булавка с бриллиантами. Нагнувшись, чтобы ее поднять, я увидел женщину и сразу понял, что она мертва. Я тотчас сообразил, что мне не надо здесь оставаться, взял булавку и удрал. Свою находку я спрятал в тайнике, о котором никто, кроме меня, не знает, и отправился в город. Меньше чем через час меня задержали.

– Булавка все еще там?

– Нет, утром я вынул ее из тайника. Вот она, – добавил Смит, вынимая булавку из кармана. – Я вел себя, как ненормальный, украв ее. Но когда находишься в таких стесненных обстоятельствах…

Чарли Чан тщательно осмотрел украшение. На платиновой подложке всеми цветами радуги переливались восхитительные бриллианты. Кончик булавки был отломан.

– Вы знаете, что натворили? – нахмурился Джексон. – Теперь нам придется вас задержать.

– То, что булавка у нас в руках, – это, конечно, очень хорошо, – промолвил Чарли Чан. – Но в настоящий момент нам важнее знать, о чем беседовала покойная мисс Фейн с Робертом Файфом. Если мистер Файф готов выложить Смиту неплохую сумму за молчание, значит, что-то в их разговоре представляет для нас интерес.

– Но они ничего такого и не говорили, – смущенно пролепетал Смит.

– На вашем месте я бы подумал, что угодить в тюрьму по обвинению в краже – очень неприятная перспектива, – строго заметил инспектор Чан. – Но мы попробуем закрыть глаза на ваш небольшой проступок – разумеется, при определенных обстоятельствах. Не правда ли, мистер Джексон?

– Полагаете, эти обстоятельства для нас так важны? – подыграл ему начальник.

– Я считаю, мистер Смит достаточно благоразумен. Итак, – снова обратился он к художнику, – расскажите, о чем говорила мисс Фейн в павильоне с этим мужчиной, и можете быть свободны. И ваша попытка украсть улику с места преступления будет предана забвению.

– Хорошо, – начал Смит, после того как пару минут молчал, собираясь с мыслями. – Я ни за что на свете не рассказал бы вам этого, только ради отца, который живет в Кливленде и ждет меня. Значит так: я подошел к окну…

– Одну минуту! – неожиданно прервал его Чан. – Я бы хотел, чтобы при нашей беседе присутствовал Роберт Файф. Сейчас я позвоню и приглашу его подъехать к нам. А вас, мистер Смит, я попрошу запомнить, что мы ждем от вас правды и ничего, кроме правды.

– Конечно, инспектор, – согласно кивнул тот. – Я изложу все, что слышал, до последнего слова. Мне так хотелось вернуться домой! – продолжил он, разглядывая свою стоптанную обувь. – Но это, увы, так и осталось мечтой. Могу я попросить у вас сигарету? И у вас нет? Какая жалость, у меня тоже ни одной! И кто-то еще называет это жизнью…

В ожидании Роберта Файфа все скучали, чувствуя, как медленно тянется время. Смит неподвижно сидел, мысленно представляя себе самое безрадостное будущее: до конца дней он будет прозябать на этом острове. Джексон лениво просматривал вечернюю газету. Чан еще раз старательно изучал булавку.

Наконец в дверь постучал дежурный и доложил, что Роберт Файф приехал. Актер, робко улыбаясь, заглянул из-за плеча полицейского, но при виде Смита лицо его моментально стало серьезным.

– Добрый вечер, – произнес он. – Должен предупредить, что у меня только двадцать минут. Потом я обязательно должен быть в театре.

– Что же, мы вполне управимся за двадцать минут, – согласился Чан. – Это начальник нашего подразделения мистер Джексон, с мистером Смитом вы уже знакомы.

– Полагаю, – с вежливым и немного театральным поклоном осведомился актер, – что причины, по которым меня сюда вызвали, достаточно важные?

– Более чем важные, не сомневайтесь. Итак, вчера вечером вы виделись со своей бывшей супругой. Содержание вашего разговора нам пока не известно. Вы предпочли сознаться в преступлении, которое не совершали, лишь бы не отвечать на этот вопрос. А сегодня выясняется, что вы, оказывается, большой ценитель живописи и готовы выложить почти все свои сбережения за картину мистера Смита, а заодно и за его молчание.

– Ах ты, жалкий… – злобно прошептал Файф, поворачиваясь к Смиту и бледнея от ярости.