Эфира села. Она моргала, глядя на остальных, и они внезапно замолчали. Их мрачные взгляды кололи ее кожу.

Наконец, сидевший возле угасающего костра Антон произнес:

– Тебе нужно поесть.

– Как принц? – спросила Эфира вместо ответа.

Джуд кивнул в сторону палатки.

– Отдыхает.

– Тебе нужно поесть, – снова сказал Антон.

Эфира отвернулась:

– Я не голодна.

Больше не говоря ни слова, девушка ушла в пустую палатку и легла там. Она делила ее с Кхепри и Беру, но сейчас Кхепри ухаживала за Хассаном, а Беру…

Она отмахнулась от этой мысли и, перекатившись на походную постель, погрузилась в сон.

* * *

Когда Эфира вновь проснулась, в палатке был кто-то еще.

Илья сидел на краю ее постели, а его лицо находилось в тени.

Эфира потерла лицо, все еще сонная.

– Что ты здесь делаешь?

– Решил, что тебе не стоит оставаться одной, – ответил Илья. Он положил руки на колени, прижав ладони к бедрам, будто пытался успокоить свои нервы.

– Я в порядке, – ответила Эфира и махнула в сторону выхода. – Можешь уйти.

Илья не сдвинулся с места.

– Не в порядке. Я же был там, у гробницы Жертвенной Королевы, помнишь? Когда Дочери милосердия сообщили тебе, что Беру мертва.

Она помнила, пусть и хотела забыть. Помнила ярость, пустоту. Жар губ Ильи, прижатых к ее.

– Я хочу помочь, – сказал он уже мягче.

– Хочешь помочь? – повторила она, садясь и наклоняясь к нему.

Он сглотнул и кивнул, когда она подползла к краю постели, где он сидел.

– О чем ты думал? – прошептала она, обхватывая его за шею. – Что я упаду в твои объятия? Что я настолько охвачена горем, что снова пущу тебя в мою постель?

– Нет, – ответил Илья, подняв на нее взгляд. Он не касался ее. Его руки сжимали одеяла.

– Уверен? – спросила она, наклонившись, чтобы коснуться его губ своими. Она почувствовала, что его дыхание участилось, и сжала свои объятия. – Мне так не кажется.

– Эфира, – произнес он полным боли голосом. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– С каких пор тебя это интересует? – спросила она. – С каких пор ты заботишься о моем благополучии? Я знаю другого Илью.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – пробормотал он и отцепил ее руки от своей шеи.

Илья взял ее за запястья, мягко, но твердо удерживая их. Эфиру пронзила вспышка раздражения, и она наклонилась вперед, прижавшись к его губам как тогда, в гробнице, много месяцев назад, в жажде огня и желая снова сгореть.

В этот раз он ее не оттолкнул, но коснулся ладонью ее лица, а другой обхватил за талию, когда она снова к нему прижалась.

Но он не хотел подыгрывать ей. Он ответил на поцелуй, но был нежным и мягким, и Эфира почувствовала, что сейчас развалится на кусочки.

Она резко отстранилась.

– Что ты делаешь?

Он уставился на нее, а в золотистых глазах отражались остатки света.

– Что это по-твоему? – спросила она резким голосом, чтобы скрыть, насколько близка к тому, чтобы расплакаться. – Не это… не это мне нужно от тебя.

– Тогда скажи, что тебе нужно, – сказал он, и в его голосе нарастало раздражение. – Потому что я понятия не имею.

Она отстранилась, оставив между ними расстояние.

– Ты не можешь целовать меня вот так. Не можешь притворяться, что заботишься обо мне, и ожидать, что я в это поверю.

Он сглотнул и отвернулся.

– Это неправда, – твердо сказала она.

– Мне нужно идти. – Он встал.

– Подожди. – Эфира сжала руки в кулаки по бокам. Почувствовала, как онемелая пустота внутри нее поднимается, и поняла, что та поглотит ее, если она останется одна.

Он задержался и повернулся. Подождал.

– В Паллас Атосе, – начала она, – Беру сказала мне, что это ты подошел к ней и сказал, что хочешь помочь вытащить меня оттуда. Почему?

Он пожал плечами:

– Наверное, я был в долгу перед тобой. За Бехезду.

– Нет, – возразила она, заставив себя подняться с постели. – Илья Алиев не оказывается в долгу перед другими. Зачем тебе было рисковать и предавать Палласа? Какая в этом выгода?

– Не все связано с выгодой.

Она издала смешок:

– Для тебя все.

– Будь это так, я бы не вернулся снова к Палласу.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эфира, почему-то страшась ответа.

– Паллас точно знал, почему я к нему вернулся, – сказал Илья. – И Беру тоже поняла. Это было очевидно для всех, кроме тебя.

– Что было очевидно?

– Что я вернулся к Палласу, потому что он захватил тебя в плен! – Илья повысил голос. – Я пал к его ногам, потому что не мог смотреть, как он уводит тебя, не мог, пока у меня еще был шанс спасти тебя.

Эфира громко рассмеялась:

– Это просто чушь. Ты не можешь переписать прошлое, Илья, как бы часто ни менял стороны. Сомневаюсь, что ты веришь, будто я попадусь на…

– Я тебя люблю.

Эфира резко замолчала. Он не мог такое сказать. Не мог смотреть на нее с таким уязвимым выражением лица.

– Что ты имеешь в виду, – спросила она дрожащим голосом, – под словами, что любишь меня?

– Я имею в виду то, что люблю тебя, – с вызовом ответил он. – С Бехезды. А может, и раньше. Возможно, я влюбился в тебя, когда ты прижала меня к земле в таверне Паллас Атоса и угрожала убить. Точно не знаю.

– Ты меня не любишь, – выплюнула она. – Ты даже не знаешь, каково это – любить кого-то. Взгляни на Антона! Он твой брат, но ты так напортачил в детстве, что он все еще боится тебя. Ты прячешься за очарованием и красивой одеждой, потому что боишься, что если кто-то увидит, что под ними, то покинет тебя и никогда не вернется.

Эфира не поняла, что начала плакать, пока не перестала кричать. Она подавила всхлип, когда Илья опустил взгляд в землю. Внезапно она почувствовала ярость, понимая, что все сказанное скорее касается ее, чем его.

Разве не это сделала Беру? Ушла, как только увидела, во что превратилась Эфира? А другие, ее друзья, никто тоже не захочет оставаться рядом. Только не когда увидят, насколько она сломана.

Илья снова поднял на нее взгляд, и уязвимость в его взгляде уступила место знакомой маске из дружелюбного очарования.

– Ты права, – кивнул он с отрепетированной улыбкой. – Спасибо… что все разъяснила.

Эфира смотрела, как он уходит, и ничего не сказала, чтобы остановить его.