толпы вооружённых воинов с суровыми лицами может здорово его испугать, и он не решится рассказывать, а марать об него руки мало кто захочет.

— Астрид не помешает практика с сотворением видений, а здесь и стимул, и повод хорошие, — пояснил Эймунд. — Не переживай: я буду рядом и не позволю напасть на неё.

Вальгард пристально взглянул на меня, ожидая принять любой ответ, однако предложение Эймунда теперь казалось чуточку интереснее. Вводить человека в заблуждение и насылать на него галлюцинации — это пугающе и интересно одновременно. Я кивнула, и брат чуть покачал головой, но он не осуждал, нет, а поражался и будто бы одобрял, если правильно понимала сейд.

— Так, какая там вторая проблема? — напомнил Эймунд, подмигивая мне: он что, всегда ходит по лезвию ножа и ничто не воспринимает всерьез? Или просто слишком самоуверен?

— Вместе с ярлом прибыли люди, которые называются охраной от конунга, но мы думаем, что это наёмники, — проговорила Лив. — Мне удалось увидеть одного из них на рынке, где он о чём-то шептался с местным рыбаком, а затем они разошлись в разные стороны. Решила проводить рыбака, но он исчез возле той самой дыры в палисаде — след оборвался на поляне, а там мы повстречались с Вальгардом. Больше никого найти не удалось, но всё это ни к добру.

Матс подался вперёд:

— Люди Уббы не стали бы так открыто о себе заявлять, как и приспешники Дьярви. Значит, это от Ролло. Что будем делать, господин?

— Если поедешь сейчас, то успеешь вернуться сюда завтра днём, — Эймунд задумчиво сложил ладони домиком. — Они не рискнут нападать до празднества — невыгодно. А здесь мы постараемся разговорить ярла и попросим Сигурда помочь с разведкой — нужно же ему восстанавливать репутацию.

Вальгард рассмеялся, но как-то зло и колюче.

— У некоторых людей есть поразительная черта: они постоянно получают второй шанс, но и его умудряются упускать. Впрочем, я согласен с твоим предложением. Доверять кому-то, кроме себя, мы не можем. Тогда, Матс, ты останешься здесь и в случае необходимости поможешь Сигурду — это не приказ, а скорее просьба.

Хускарл тут же встал, поклонившись:

— Тогда на водопадах вы доказали, что достойны возложенных почестей. По крайней мере в моих глазах, а потому смело приказывайте — постараюсь не подвести.

— Обещание сладко, когда оно исполняется, — елейно протянул Эймунд, холодно скалясь.

Хускарл кивнул, не поддаваясь на провокацию.

— Я возьму небольшой отряд и выберемся тайком, чтобы никто не заметил, — продолжил Вальгард. — Только нужно доложить, а времени в обрез. Матс, выбери для меня двух людей — думаю, хватит. Астрид, можешь подать свиток? Я оставлю послание для Харальда, а вы передайте его, пожалуйста. Если у конунга возникнут вопросы или претензии, что ж, отвечу позже: сейчас важнее время и реакция.

— Возьми меня с собой, — неожиданно высказалась Лив, вскакивая с места. — Сидеть спокойно здесь я не смогу, а тебе нужны толковые люди. Ты сражался со мной, видел, что умею.

— И прекрасна судьба, когда повторяется в детях, — Эймунд улыбнулся уголками губ, наклоняя голову.

Щёки Лив запылали от смущения, но в душе её буйствовали робость перед Ледышкой и обида на колдуна. Она металась, пытаясь придумать ответ получше, пока Вальгард, прищурившись, размышлял о своём, а пламя очага отражалось в ледяных глазах. Время тянулось медленно, а принятое решение гнало всех прочь из дома. За дверями шуршали будто мыши трэллы, которые ушли на улицу, стоило только прийти Матсу. Не желая больше ждать, я вытащила с полки тёмно-синюю краску и окунула туда пальцы, шепча заговор, как учил Эймунд, и потянулась к брату. Он широко улыбнулся, на миг забывая о печалях и невзгодах, и спустил рубашку, открывая плечо, на которое нанесла уруз. Я выводила узоры, заклиная вернуться и спастись, рисовала агисхьяльм, а затем обернулась к Лив, оставляя на ней такие же татуировки. Она благодарно улыбнулась, однако старалась я не для неё:

— Твоя мать отдала жизнь, пытаясь спасти нашего отца, однако не смей просить уплату долга, иначе я стану твоим личным проклятием.

Лив опешила, ошарашенно проморгалась и затем неуверенно кивнула. Сборы не заняли у них много времени, а Матс обещал управиться быстро и прислать надёжных людей, с которыми им надлежало встретиться за пределами столицы. Этна, прознав про отбытие господина, поспешила в конюшню, чтобы привести лошадей и стала собирать походные сумки, не забывая запихнуть в них еду. Трэллы должны были вывести коней по очереди и окольными тропами, чтобы не попадаться никому на глаза, однако риск присутствовал всегда. На прощание Лив стиснула меня в объятиях, обещая позаботиться о Ледышке, и отошла в сторону, позволяя проститься с братом.

— Постарайся не влипнуть в очередные неприятности, Златовласка, — он щёлкнул меня по носу. — Уверен, что всё пройдёт хорошо, а о тебе есть кому позаботится, но не забывай, что можешь и сама за себя постоять. Ты сильная, Астрид.

— Как и ты, — я стиснула его в объятиях. — Разберись с этим Видаром раз и навсегда, — и, встав на носочки, прошептала: — Ты ведь знаешь, о чувствах Лив, так что не играйся с ней и не рискуй. Её отец тебе не простит. Береги себя, Ледышка.

Вальгард кивнул, и они исчезли в ночи, а мы с Эймундом недолго сидели без дела: стоило только Этне убрать со стола, как на пороге появился гонец и сказал, что нас ждут в доме Харальда. Конунг не стал рисковать и тащить ярла по всему Виндерхольму в темницу, а запер его в подполе Медового зала, вытащив Червя из тёплой постели и нацепив на голову мешок, о чём мы узнали, стоило войти в огромный дом, напоминающий корабль. Высокая покатая крыша удерживалась рядом колонн, искусно украшенных узорами и орнаментами с подвигами Тора. Длинные столы были убраны и оттеснены к стенам вместе со скамейками, а очаги не горели. Лишь только свечи украдкой и медленно лизали тени, придавая зале мрачный вид. Сквозь окно на крыше пробивалась тьма: луна скрылась за облаками. Харальд восседал на троне, подперев лицо кулаком с перстнями, а рядом с ним стояли воины, облачённые в тяжёлые доспехи.

Письму от брата конунг не обрадовался: он стиснул записку в кулаке, а лицо исказила гримаса гнева — правитель привык к подчинению, а не самоволию.

— Значит, вы считаете, что отсутствие времени даёт право каждому действовать по собственному усмотрению и не докладывать мне? — яростно пробасил Харальд, испепеляя нас взглядом.

Эймунд учтиво поклонился:

— Волку не пристало скрываться в тени и царапать брюхом землю, пока рядом свирепствуют враги —