младших сыновей похитили и теперь держат там же в качестве надсмотрщиков. Старший пытался отбить братьев, но его поймали, а затем по частям прислали в ящиках. Тогда-то Йоун и приказал Червю сидеть тихо, а сам стал придумывать план избавления от Ролло, но, видимо, и его предали, раз отряд Дьярви погиб.

— Думаю, они заключили союз, но что-то пошло не так, — закончил речь пленный. — О большем я не знаю. Капитан сейчас, скорее всего, забьётся в своё тайное убежище, пытаясь придумать новый план.

— Кто может знать о тайном убежище? — Эймунд выпрямился и прислонился спиной к стене. Я же стояла в отдалении у двери, не решаясь вновь приближаться. Червь что-то пробормотал себе под нос, заставляя колдуна раздражённо рявкнуть: — Имя!

— Кейа — единственная дочь капитана, которую он отослал прочь с островов.

— Травница? — удивлённо прошептала я, и Червь кивнул.

Та самая Кейа, которую повстречал брат в землях Хваланда. Значит, она могла быть связным Дьярви, и именно благодаря ей Йоун и хэрсир, скорее всего, и начали вести дела. Но зачем тогда она помогала Вальгарду? Хотела казаться лучше в его глазах или проверяла? Голова шла кругом от всех мыслей и подозрений. Ледышка считал её другом, однако она вполне могла предать и одурачить и его, и сейчас Рефила.

Дальше Червь поведал, как на них напали на маленьком островке близ Вильмёре и перебили всех воинов конунга, и на драккар взошли люди Ролло. Они почти не разговаривали и только отдавали приказы, как себя вести, а потому ярл ничего не знал о грядущем нападении.

Больше Червь не рассказал ничего интересного, и мы стали выбираться наружу, оставляя его в темноте и одиночестве. Конунг внимательно выслушал наш доклад и решил отправить послание хирдману, намекая, что пора возвращаться и заканчивать, а заодно забрать травницу сюда. О дальнейшей судьбе Червя спрашивать никто не стал: и без того было понятно, что в живых не останется ни он, ни его семья — предатели и трусы никому не нужны. А вот отыскать пока что следы наёмников не удалось, и Харальд полагал, что они не станут ничего делать до наступления сумерек — тогда должен будет начаться праздник.

Домой мы возвращались молча: Эймунд решил остаться у нас, заняв скамейки у стола. Возражать я не стала, хотя он, наверняка, и слушать не стал бы. Этна мигом принесла нам еды и воды и стала готовить кровати, но обещание Далии мешало мне уснуть: нужно было отдать бусы и предупредить её.

— Дай мне их, — попросил Эймунд, и я устало протянула ему украшение. Сон одолевал, а пережитые события давали о себе знать: двигалась слишком медленно, а мысли совсем не задерживались в голове. — Уллу в любом случае ждёт смерть — это сказать хочешь? Уж лучше пусть попытается сбежать, чем падёт жертвой через пару недель.

Я покачала головой:

— Она может спастись и остаться любимой рядом с рыбаком. Я видела.

Чёрные глаза Эймунда сверкнули опасностью, будто дикий зверь приготовился напасть на жертву, и он сжал мои руки в своих.

— Что ты видела? Расскажи мне всё, Астрид.

Мне так хотелось спать, и казалось, что колдовской шёпот вновь звучал поблизости, предлагая разделаться с Эймундом, но я не обращала внимания, будто кто-то обратил все потусторонние звуки в жужжание комара. Опустившись на скамейку рядом, описала видение о мирной жизни Уллы и убийство бонда, которое должно было положить начало её счастью. Слова о шёпоте давались тяжело, словно он сам сопротивлялся и мешал мне раскрывать истину о его существовании. И вдруг осенило: каждый раз, когда звучали потусторонние голоса, случались страшные события — видение о гибели Дьярви и Сигрид, нападение на Бешеную и Тьодбьёрг, и даже тогда на пристани, когда желала разделаться с Видаром. Страх. Слёзы подбежали к глазам, и меня чуть ли не вывернуло на пол: я была действительно проклята, и этот потусторонний голос тому лишь доказательство.

— Доверчивая, не вини себя — ты ни в чём не виновата, — Эймунд ласково прижал к себе и погладил по волосам, перебирая их в длинных пальцах. — Голос — это проявление сейда, но тяжёлого, древнего. Обещай мне, что никогда больше не станешь к нему прислушиваться.

— Откуда он взялся? И почему я? — я оторвалась от него, всматриваясь в бездну глаз.

— Я расскажу тебе всё позже, обещаю. Надо лишь пережить завтрашний день без приключений, ладно? — кивнула в ответ, веря ему всем сердцем. — А теперь ложись спать, я передам Далии бусы, когда она придёт.

Вот только кузина так и не появилась, о чём я узнала, когда проснулась после обеда. Исчез и Эймунд, сославшись на скорые дела, и я осталась одна. Вальгард с Лив по-прежнему не вернулись, пробуждая тревогу: вдруг с ними что-то случилось, а я прозябаю здесь, хотя могла сорваться и ринуться на помощь. Однако с чердака прокричал Ауствин, будто отговаривая, и тут же в дом вбежала Этна, спасаясь от дождя — тучи шли со стороны Утёса. Значит, дождь мог задержать их в пути, и ничего страшного не произошло — интуиция ведь молчала, да и сражались они достойно, а защитные руны не позволили бы им пасть жертвами нападения. Оставалось только ждать и верить, что изматывало сильнее всего.

Долго сидеть без дела я всё же не смогла, и как только ливень закончился, решила попробовать отыскать Далию и предупредить её не соваться никуда сегодня. Эймунд не сказал, куда направился, а бегать и искать его можно было бы целую вечность — он был бы в ярости, если бы узнал, что я собралась выходить из дома в тот момент, когда вокруг рыскали предатели, однако иного выбора не видела. Нацепив плащ и позволив Этне нанести на меня праздничный грим, юркнула на улицу, которую мягко окутывали сумерки. Свежесть после дождя приятно щекотала нос, а мягкий и сгустившийся воздух напоминал хлопок. Разукрашенные люди сновали всюду и расставляли горящие факелы, раздавали свежеиспеченный хлеб и приглашали на танцы возле главной площади поселения, где уже возводили костёр. Мне нужно было пройти к Старой пристани, как вдруг кто-то схватил меня руку и затащил за угол, прижимая к стене дома. Я приготовилась вырываться и защищаться, но вдруг замерла, глядя в голубые глаза Сигурда.

— Тихо, Златовласка! — прошептал он, поглядывая влево. — Ты тут как всегда невовремя и даже не заметила хвоста за собой.

Харальдсон осторожно потянул меня вперёд, указывая на воина в доспехах с чёрной краской на лице.

— Он следил за тобой от самого дома, а значит,