— А конец там хороший?

— Ой, ну кто делает плохие концы про любовь? Это ж кино, а не жизнь, конечно, с хорошим.

— Ну, тогда берем.

Происходящее мне кажется каким-то нереальным. Просмотр кино рядом с Кротовым? Серьезно?

— Двигай синнабонами.

Только, когда Даня принимается снимать с себя одежду, до меня доходит, что он реально намерен залезть ко мне в кровать. А она у меня ну никак не на двоих. Полторашка, придвинутая к стене. Он включает диск и тут же ко мне под одеяло.

— Я не привык спать в одежде. Тем более в уличной. Да расслабься, луна не в хризолите. Так что трахаться нельзя.

— Луна не в хризолите это что?

— Да черт его знает. Только что придумал. Ну, если серьзно — у тебя такие стены хреновые, что каждый звук слышен. Трахаться здесь не очень комфортно. Боюсь, что твоя соседка будет оценивать меня по ахам и вздохам. А у меня тонкая душевная организация, могу не пережить.

Организация у него тонкая, я может хочу этого самого секса. Ну не выпрашивать же его в самом деле? Дожила. Может, это какой-то розыгрыш? Мы будем просто смотреть вместе кино как самая настоящая пара? Я действительно хочу задать вопрос про эту самую пару, но мой взгляд в этот момент падает на букет фиолетовых цветов, название которых вылетает у меня из головы.

— У меня не было в комнате цветов.

— Я знаю. Решил приукрасить унылый вид твоей комнаты. Ларек цветочный рядом с чебуречной стоял. Думаю, дай зайду посмотрю. Приглянулись ирисы, — точно, ирисы. Символично.

— Чебуречной? — вдруг доходит до меня.

— Я весь день не ел, у меня уже крыша едет. Хотелось чего-нибудь вредного, раз драников не удалось.

И он реально тянется за пакетом на полу. Когда открывает его и демонстрирует чебуреки вместе с жареными в масле пирожками, у меня самым настоящим образом едет крыша, от этого умопомрачительного запаха. Цветы, чебуреки и кино в кровати. Да он стратег, однако.

— Фу, чего-то завоняло, да?

— Завоняло? — удивленно перевожу на него взгляд.

— Ага. Романтикой. Прям, фу.

И начинает заливисто смеяться. Так искренне, что я сама лыблюсь как дурочка в ответ.

Глава 37

Глава 37

Мне тяжело. Так, словно нахожусь под грудой камней. Страшно открывать глаза и возвращаться в реальность. Сердце бабахает как ненормальное, когда я ощущаю идиотское чувство дежавю. Пытаюсь успокоиться и нащупываю руку, стальной хваткой обвившую мою талию. Ну что за дичь в моей голове? Какое дежавю, идиотка? Я засыпала с Даней, здесь не может быть никого другого. Почему же так страшно открывать глаза?

И тут меня осеняет — шрам на большом пальце. Нащупываю эту отметину и облегченно выдыхаю. И палец из руки не выпускаю. Расслабляюсь и открываю глаза. Моя стена. И рука Данина. И вроде все хорошо. Но отчего-то снова хочется плакать и вовсе нет от умершей в фильме героине. Пора заканчивать с этим, иначе так и помру с перезрелой волчьей ягодой.

Тем более он не спит, я это чувствую. Равно как и понимаю, что, судя по его выпирающему стояку, его явно не смущает моя стремная рубашка. Раз, два, три, четыре, пять. Ну, давай, тормознутая. Все это делают. Ну что ж ты такая трусиха?!

Я не успеваю убрать Данину руку. Он делает это сам. Только в следующий момент я не оказываюсь перевернутой на спину. Он целует меня в макушку и встает с постели. Как это понимать? Поворачиваюсь к нему.

— Спи, рано еще, — тихо произносит Даня и принимается надевать штаны. Из комнаты он выходит, прихватив с собой джемпер и телефон.

Перевожу взгляд на часы: начало девятого. Для меня не рано, учитывая, что я должна провести сегодняшний день с дочерью Влада. Только я бы эгоистично наплевала на это, случись у нас сейчас продолжение.

Я лежу еще минут десять и пялюсь в потолок, совершенно не понимая, как расценивать происходящее. Почувствовав запах кофе, заставляю себя встать с кровати и надеть джинсы и водолазку. Сегодня же пойду покупать не только колготки, но и эти гребаные чулки вместе с платьем и трусами. Нет, платьями. И не для офиса.

Осознав, что обувь Кротова на месте, я быстро юркаю в ванную и принимаюсь умываться и немного приводить себя в порядок.

Я не ожидала, что кофе варит сам мистер говнючелло, неожиданно решивший сыграть в какую-то странную игру.

— Вера не любит, когда на кухне кто-то хозяйничает, — достаю из холодильника остатки пирога и молоко.

— Ее нет в квартире.

— А где она?

— Понятия не имею. Поедешь со мной к ветеринару в часов двенадцать?

— Не могу. У меня сегодня много дел.

— Каких?

— Личных.

— А завтра до глубокого вечера занят я. Жаль, — ну так пригласи меня на глубокий вечер, тормоз.

— Насколько глубокий? — ой, ну давай сама к нему заявись.

— Позднее, чем вчера. И завтра я пас смотреть кино, — усмехается, отпивая кофе.

— А я больше и не дам выбирать тебе фильмы. С таким-то хорошим концом, — не скрывая иронии бросаю я.

— Ну кто ж знал, что она решит помереть, дура такая.

— Не надо делать вид, что тебя не тронул фильм. Ты тоже плакал.

— Я пустил слезу, что за весь фильм она так ни разу и не оделась прилично. И даже идиот герой не подарил ей нормальные шмотки. Обе идиота.

— Ну да, ну да. Все дело в шмотках.

— А то.

Если завтрак на удивление прошел хорошо, то дальнейший день, несмотря на полное взаимопонимание с девочкой, нет. За мной попятам шастает то один, то второй придурок. И теперь я убеждена, что так было и раньше. Чувство, когда за тобой следят, мягко говоря, нервирует.

Я появляюсь дома ближе к семи вечера, удовлетворенная покупками, но обозлённая за слежку.

— Здравствуйте, Даниил Леонидович.

— Радость моя, рад, что