— Нет. Нет, — испугался я. — Я лучше чувствую себя в одиночестве. А уж если бы вы хотели мне помочь, то принесите мне книжечку "Жизнь Апостола Павла" Иннокентия, архиепископа Херсонского.

Агенобарбов помрачнел, но сказал:

— Принесем. Все принесем, если нужно.

— А когда был казнен Апостол Павел? — спросила Шурочка.

— Мученическая кончина Апостола Павла последовала, как утверждал во втором веке римский пресвитер Кай, в шестьдесят шестом году на одной из улиц, ведущих в Остию. Это в Испании.

— За два года до смерти Нерона. Неужто и Нерон был причастен к смерти Апостола? — спросил Агенобарбов. — Он-то далек был от Павла?

— Павел был евреем. А Нерон был гонителем евреев и христиан. Павла убили бы и раньше, если бы он не был римским гражданином.

— И фарисеем, — подсказал Агенобарбов.

— Да, это общеизвестно, он был вначале и фарисеем, и гонителем христиан. Павел был исполнительным римским воином. Его начальники говорили, что ему присуще редкостное сочетание: сила ума, твердость воли и живость чувства. Когда он достиг тридцатилетнего возраста, его знали как наиболее ревностного фарисея и ненавистника христианского учения, которое казалось ему обманом. Он получил поручение от иудейского начальства преследовать приверженцев новой секты христиан, которая у иудеев называлась сектой еретиков-назареев. Он присутствовал при казни святого Стефана и участвовал в преследовании христиан в Иерусалиме, а потом отправился в Дамаск, главный город Сирии, с письмами от Синедриона, которые уполномочивали его продолжать инквизиторскую деятельность. Я уж не помню точно, в каком году именно, в шестьдесят втором или в шестьдесят четвертом, но именно в Дамаске все евреи были перерезаны. Большинство женщин Дамаска исповедовали иудейскую религию, но сочувствовали христианам. Казнили и сочувствующих. Конечно же, Нерон знал об этих казнях и через своих прокураторов давал указания не щадить христиан. А прокуратором в то время был как раз бывший вольноотпущенник Феликс. Да, Марк Антоний Феликс, жена которого, Друзилла, приходилась правнучкой Ироду Великому, иудейскому царю. Кстати, она-то и помогла Апостолу Павлу выжить, когда он сидел в темнице прокуратора Феликса, ее мужа.

— Странно, везде женщины… — сказала Шурочка и добавила: — А если бы сейчас появился такой человек, как Павел, что бы с ним сделали?

— Ошкурили, — сказал я.

— И ты так считаешь? — спросила Шурочка у Агенобарбова совершенно серьезно.

— А представь себе, я думал об этом, — ответил Агенобарбов. — Не только о еврее Павле, но и о еврее Христе. Появись они оба, и наши Хоботы и Праховы пришли бы в дичайшую ярость! Они бы постарались их уничтожить и сделали бы это в два счета, и тупой, черносотенный народ аплодировал бы этим двум казням.

— Народ вряд ли, — сказал я. — Отбросы народа — это другое дело.

— И мы тоже — отбросы народа? — спросила Шурочка.

— И мы тоже, — ответил я.

Я пожалел о том, что нагрубил и наговорил гадостей. Чтобы скрасить как-то ситуацию, я спросил о том, как обстоит дело со спектаклем.

— Появилась в драме еще одна фигура — Иосиф Флавий, персонаж потрясающе современный.

— Современен предательством своего народа, самого себя? — снова несло меня на противоборство.

— Он — тот же Апостол Павел, только рангом ниже. Павел и Иосиф — это совершенное целое великой красоты человеческого духа, какая в полноте своей развернулась в Библии. Именно красоты, которая и составляет духовную суть человечества. Оба евреи и оба римляне. Оба делают свой самостоятельный выбор, чтобы основательнее служить своему народу.

— Еврейскому, разумеется? — спросила Шурочка. — Недавно Хобот говорил об этом по телевидению. Кто-то подсказал ему идею этой духовной красоты, берущей свои начала из библейских сказаний.

— Эта идея носится в воздухе, — ответил Агенобарбов и продолжал: — Поразительная вещь, сейчас евреев обвиняют во всех грехах, их не переносят, клянут за то, что они помогают друг другу, постоянно заботятся о том, чтобы сохранить свой народ, за то, что предприимчивы, хитры, принципиальны, — казалось бы, о Господи, будьте и вы все, антисемиты, такими же, так нет, не могут, не хотят, привыкли своих же съедать в первую очередь…

— И винить при этом евреев, — подсказал я.

— Вы хотите защитить евреев, а я их ненавижу! — как с цепи сорвалась Шурочка. — Хитрые, подлые, коварные.

— Они вам сделали что-нибудь плохое?

— Представьте себе, нет, а вот все равно я их ненавижу. Мне неприятны их рожи! Ненавижу, как они ходят, как разговаривают, как смеются, как стремятся стать умнее всех. Я нормально себя чувствую в любой группе людей до тех пор, пока не попал в нее семит. Как только вошел еврей или еврейка, так мне сразу становится не по себе. И объяснить это мое состояние я ничем не могу…

— Вот вам типичная экзистенция современного человека, — сказал Агенобарбов, — и я хочу разобраться в этом явлении.

— Вы считаете, что антисемитизм — ключ к нашей социальности? — спросил я.

— Один из ключей. Когда русские философы говорили о том, что они знают два мессианских народа — еврейский и русский, они, по сути, говорили о двух народных началах — небесном и почвенном. Христос — это небо еврейского народа, а Павел и Иосиф Флавий — земля.

— Я бы по-другому сказал. Христос и Павел — это всеобщее небо, а Иосиф Флавий — это одна из несчастных земель еврейского народа.

— Да, но они все-таки были евреями, Христос и Павел, — сказала Шурочка. — Нет, увольте меня, хочу быть язычницей!

— Вы никем не хотите быть, Шурочка, — сказал я и пожалел об этом. Шурочка накинулась на меня:

— Вы типичный юдофил. Я таких тоже невыношу.

— Вы прекрасны, Шурочка, — сказал я. — И прошу меня извинить за мою грубость. Хотите, я вам расскажу об Иосифе Флавии?

— Это было бы очень интересно, — сказала Шурочка.

— Иосиф Флавий — одна из самых загадочных фигур древности. Впрочем, персонаж типично библейский, наделенный всем полнокровием жизни и всеми соками земли. Он действительно подобно Апостолу Павлу, решившему спасти иудаизм, поставил перед собой цель помочь еврейскому народу и написал его историю. Интересен жизненный путь Иосифа. Родился он и воспитывался в богатой семье, и его отец Матия блистал не только пышностью рода, но и принадлежал к числу первых мужей Иерусалима, был борцом за справедливость. Иосиф сам рассказывает о себе, что он прекрасно учился и в шестнадцатилетнем возрасте увлекся философией и политикой, примкнув к школе фарисеев. Иосифа угнетала беспощадность римлян, борьба между иудеями, доносы, предательства, казни. Иудея была покрыта крестами распятых. В шестьдесят четвертом году Иосиф отправился в Рим в надежде помочь своему народу и, в частности, освободить десять иудейских священников. Иосиф считал себя хитрым и предприимчивым человеком. Он понимал, что попасть на прием к императору почти невозможно, поэтому он пошел окольным путем. Подружился с актером Алитиром, евреем по происхождению, который был дружен с женой Нерона Поппеей. В своих "Иудейских древностях" он гордится своими деловыми качествами, благодаря которым проник к жене императора и ждал удобного случая обратиться к императрице с просьбой об освобождении иудейских священников. Эта милость была ему оказана, и сверх того он получил еще великолепные подарки.