Так что пусть теперь не обижается, но танцевать я с ним не буду — не заслужил.

— Конечно, не будешь. Теперь-то ты по другому парню сохнешь, — хихикнул коловерша.

— Да ну тебя, сводник, — Тайка устало отмахнулась. — Давай потише. Почти пришли уже.

Она открыла калитку и ахнула, столкнувшись с Илюхой Жариковым нос к носу. М-да, тайно подобраться к подозреваемому во второй раз не получилось. И куда его понесла нелёгкая на ночь глядя? Вряд ли на лавочки под гитару песни петь. Он и веселиться-то не умел, а в больших компаниях вообще жутко стеснялся.

— Ой, Тайка, — Жариков, смутившись, покраснел. — Знаешь, а я как раз к тебе шёл.

— Вот прямо ко мне?

— Ага. Думал навестить, гостинцев принести. Ты ж вроде как болеешь? — в его руке действительно был зажат кулёк с плюшками. — Тебе стало получше?

Пушок, проглот этакий, шумно втянул носом воздух и, облизнув усы, зашептал:

— Тая, скорее веди его к нам. Чистосердечное признание облегчает вину преступника.

— Ты просто хочешь взятку плюшками, горе-следователь, — шепнула ему Тайка.

— Что? — не понял Илюха.

— А, нет, ничего. Это я сама с собой разговариваю. Спасибо, что спросил. Да, мне лучше. Пойдём, что ли, и правда чайку попьём…

Тайка мысленно обругала себя: надо же, расслабилась и чуть не прокололась. Надо избавляться от привычки болтать с Пушком при посторонних. А то подумают, что она чокнутая. Хотя… и так уже думают. А, ну и ладно.

До дома они дошли молча, и тишина эта была какой-то тягостной. Словно перед очень сложным разговором, который никак не получается начать.

Едва скинув кроссовки в прихожей, Тайка водрузила на плиту чайник и широким жестом пригласила гостя устраиваться в кресле, переложив на пол стопку недочитанных книг.

— Прости за бардак, я тут давно не прибиралась. В последние дни не до того было.

— Ой, ерунда, — Илья положил свёрток с плюшками на стол, сам сел на краешек кресла и, помявшись, вдруг спросил: — А правду говорят, что ты ведьма?

— Ага, — Тайка решила не отпираться. — А что?

— Да просто спросил… — он неопределённо махнул рукой. — Знаешь, я передумал. Я, наверное, лучше пойду…

— Нет уж, сиди, — рявкнула Тайка неожиданно для самой себя. Ей надоели все эти хождения вокруг да около. — Это ведь ты был, да? Ты встречался с Агашкой?

Илья, вздохнув, кивнул и вдруг отчаянно зачастил:

— Я прежде не думал, что такое бывает. Она русалка! Настоящая! Утопить меня хотела, представляешь!

— Во-первых, не русалка, а мавка, — Тайка поморщилась, будто от зубной боли. — Есть разница, знаешь ли. А во-вторых, наши мавки никого не топят. Они мне обещали.

— Но эта хотела! — Илья упрямо поджал губы. — Я сперва ей не поверил: посмеялся. Думаю, ну и выдумщица моя Агаша, шуточки дурацкие шутит. А она как выпустит когти. И зубы. Вот такенные!

Он показал размер, и Тайка припомнила пословицу «у страха глаза велики» — зубы у мавок, конечно, были немаленькие и довольно острые, но Илья показал какого-то крокодила.

— Обхватила меня руками за шею и давай в реку тянуть, — продолжил он, едва шевеля побелевшими губами. — Я еле вырвался. Думал, всё, кранты!

— Мне говорили, ты её ударил, — Тайка оперлась о стену и сплела руки на груди.

— А что я должен был делать? — взвился Илья. — Позволить утащить себя в воду? Ты представь себя на моём месте! Вот на тебя бы так напали. Что бы ты сделала?!

Он обхватил руками голову и яростно взъерошил остриженные тёмные волосы. Очки при этом съехали набекрень, но, кажется, бедняге было всё равно. На его висках блестели бисеринки пота, а на щеках проступили неровные красные пятна.

В тишине мерно тикали ходики, и Тайке казалось — ещё немного, и она услышит, как стучит, запинаясь от страха, Илюхино сердце.

— Но Агашка в жизни никому не навредила… — начала было Тайка, но это заступничество, кажется, лишь больше разозлило Илью.

— Знаешь, у неё на лбу ничего такого не написано.

И Тайка призадумалась: ей-то было легко судить. Она-то кикимор, домовых и прочую нечисть с детства видела и не боялась. А тут совсем другая история получается. Илья прежде и помыслить не мог, что мавки существуют не только в сказках. Конечно, он испугался, когда увидел, как его любимая девушка на глазах превращается в монстра из фильма ужасов.

— Я не хотел её ударить, — ещё тише пробормотал Илья. — Оттолкнул просто. Может быть, не рассчитал силу… Хочешь сказать, она правда не собиралась меня загрызть или утопить?

Тайка покачала головой.

— Нет, она мирная — и мухи не обидит. А людей вообще боится, потому что однажды ей крепко досталось. Потому и врала тебе. Думала, что ты её отвергнешь, узнав правду. Ну а ты её опасения, получается, подтвердил.

— М-да, неловко вышло, — Илья глянул на Тайку сквозь пальцы и жалобно добавил: — Я просто очень испугался.

— Да я уж поняла, — она достала из буфета чашки и налила чай. — Чего сразу ко мне не пошёл? Будто не знал, что я ведьма. Все же говорят.

Не хотела упрекать, а всё равно прозвучало с упрёком. Илья отлепил руки от лица.

— Мало ли, что там говорят. Про тебя всякое болтают, а я не верю. Мы же современные люди, ну! Я и своим глазам-то сперва не поверил, когда увидел эти зубищи. Подумал, что спятил, наверное. Вот и затаился дома: авось оно само как-нибудь рассосётся. Ты бы знала, какие кошмары меня ночами мучили…

Пожалуй, Тайке было даже жаль незадачливого парня. Вот только мавкам поди объясни, что он сдуру да с перепугу, а не по злому умыслу напортачил… А ещё она испытывала неловкость от того, что Илюха таким трусом оказался. Ладно от мавки удрал. Но ведь и от неё тоже удрать пытался…

Пока они выясняли, что к чему, Пушок под шумок уминал уже третью плюшку из кулька. Дорвался, обжора! Ну и пёс с ним, пусть лопает.

— Послушай, Илюш, — Тайка положила ему руку на плечо, чтобы успокоить приятеля, — дело это действительно серьёзное. Агаше сейчас тоже очень плохо. Она теперь совсем-совсем людям не верит. Думает, что ты её бросил. Если она так и не узнает правду, то может и в самом деле монстром стать из-за пустоты, что возникает в сердце, когда любимый человек предаёт. Тогда и тебе не поздоровится, и другим людям тоже достанется.

— И что же мне теперь делать? — у Ильи тряслись руки.

Тайке очень хотелось взять его за грудки и встряхнуть хорошенько. Но вместо этого она сказала:

— Знаешь что, решай сам. Тут я тебе