Старик помолчал. Глотнул еще браги. Потом, словно не услышав вопроса, произнес:

– Пойдем сегодня наверх, я тебе покажу кое-что.

– Я никуда не пойду с тобой, старик. Откуда я знаю – может, ты бросишь меня в реку на съедение своему хозяину? Мне уже рассказали про зов. Но я так просто не дамся, не собираюсь я покорно ждать, пока какой-то гигантской пиявке с присосками, сидящей в реке, вздумается перекусить! Я-то думал, вы и вправду свободные люди, но свободы, видно, нигде нет. Все кого-нибудь боятся – не бандитов, так хозяина. Но я не Фил, угробить себя так легко не дам.

Данила с удивлением глянул на него.

– Я не думал, что ты веришь в бабьи сплетни. Нет никакого зова.

– Почему же люди уходят?

– Фил объяснил бы лучше, – неожиданно спокойно сказал старик. – Я много говорить не умею. Но зова нет. Фигня это все.

– А что же есть?

– Есть страх. Люди боятся неизвестного и непонятного. Им надо дать имя своему страху – так им легче. Они называют это – зов. А я называю – тоска. Эта тоска по прежней жизни сидит в каждом из нас. Людей тянет наверх, особенно тех, кто родился там и хоть что-то помнит из прошлого. И даже у тех, кто родился в подземке, она в крови, досталась от отца и матери. И когда человек не может больше бороться с тоской, он уходит. И никто не может его остановить. Такая судьба, – и старик развел руками.

– А как же тогда хозяин Яузы? – спросил Федор. – Как можно плавать, зная, что он караулит под водой и в любой момент может напасть?

Старик покачал головой:

– Настоящие хозяева Яузы – мы. А с монстром приходится считаться, конечно. Тут нужно просто знать, как обезопасить себя, уметь угадывать, где он и в каком настроении.

– Да ведь говорят, что река совсем мелкая. А он, по рассказам судя, огромный. Как же он там живет?

– Ну, думаю, не такой уж огромный – у страха глаза всегда велики, – усмехнулся Данила. – А Яуза и впрямь неглубока, но кое-что изменилось со времен Катастрофы. И появились такие ямы, где он может устроиться вполне вольготно.

– А он один или их несколько?

Старик задумался.

– Не знаю, – с сомнением ответил он, наконец, – хотелось бы думать, что один. Мне кажется, он заплыл когда-то в Яузу из большой реки, а потом решил обосноваться в ней насовсем. А может, просто не сумел выбраться обратно. Я уже немного изучил его привычки, могу даже предсказать его появление. Обычно, когда он поблизости, вся живность в реке затихает. А ночные птицы на берегу, наоборот, поднимают гвалт, словно предупредить хотят. Когда я подхожу к реке, я всегда смотрю, что происходит вокруг. Надо уметь смотреть и слушать, в этом все дело. Будешь ходить со мной – я и тебя научу.

– А этот… который чуть не влез к нам в лодку? Эта ходячая груда металлолома?

– Ручейник? – спросил старик. – Да они обычно днем вылезают, ночью спят. Этот какой-то шалый был. Но и с ними можно сладить.

– Хорошо, – сказал Федор, – допустим, ты мне не врешь и Неля в самом деле умерла.

Эти слова дались ему с трудом – словно от того, что он произнес их вслух, они стали правдой. Федор подумал еще немного и продолжал:

– Я пойду с тобой наверх, раз ты просишь. Но не оттого, что я тебе верю. Просто все беды случились из-за меня. Ты не знаешь, а это я во всем виноват. И если мне суждено умереть – значит, я это заслужил.

Старик остро посмотрел на него.

– Не забивай себе голову ерундой. За девочкой все равно пришли бы, рано или поздно.

* * *

Вечером они с Данилой выбрались на поверхность в переулке, недалеко от того места, где прошлый раз Федор встретил прядильщиц. Он оглядывался по сторонам, но пока никого не видел. Лишь пару раз померещились ему темные фигуры – но они так быстро исчезали, что трудно было с уверенностью сказать, впрямь ли там кто-то был, или же Федору показалось. Они со стариком дошли до вестибюля станции, где все так же возвышались навеки застывшие в трудовом порыве фигуры, и, обогнув его, прошли еще немного вдоль полуразрушенных киосков.

Оказались перед черным четырехугольным проемом под железнодорожной насыпью, старик застыл, приглядываясь и прислушиваясь. Ничего опасного не заметив, он шагнул в проход, поманив за собой Федора. Под ногами оказалась какая-то дрянь вроде сопревшего тряпья, у стены лежало скрюченное, полуистлевшее тело. Пройдя каменный коридор до середины, старик повернул направо, здесь ступеньки вели наверх. Они поднялись и, толкнув стеклянные двери, вышли наружу.

Федор оглядывался – они оказались на платформе. С одной стороны рельсы, разветвляясь, уходили вдаль, и там угадывался такой простор, что сердце защемило. И такими ничтожными показались вдруг Федору все их попытки выжить в метро. Вот уйти бы туда, вдаль, идти долго-долго – может, удастся найти чистые земли и там начать новую жизнь? Федор обернулся – с другой стороны рельсы терялись между каменными громадами домов. А неподалеку на путях застыл состав.

В грудь ударил ветер, толкнул. Федору захотелось стащить резиновую маску, чтобы воздухом обвеяло разгоряченное лицо. Казалось, ветер принес с собой запахи неведомых цветов издалека. Странное это было место – совсем как в его сне.

Старик спрыгнул на рельсы и, махнув Федору, пошел к поезду. Федору вовсе не хотелось идти за ним, но и оставаться одному в этом зловещем месте желания не было. И он медленно, неохотно поплелся следом. Встречный ветер мешал, приходилось делать усилия, но это было даже приятно. Здесь Федор снова почувствовал себя живым – и еле удержался, так велико было желание снять противогаз.

Старик тем временем, двигаясь ловко, как молодой, подошел к подножке крайнего вагона, вскарабкался и оглянулся, протянул Федору руку. Пришлось уцепиться, и старик втащил его в тамбур. Вслед за стариком Федор протиснулся в вагон. И первое, что увидел, – трупы.

Люди лежали и сидели в самых разных позах – кого как застигла смерть. Полуистлевшие тела лежали на сиденьях, валялись в проходе на полу. Старик шел по вагону, иногда наклоняясь и вороша хлам на полу. «Зачем мы пришли сюда? – думал Федор. – Наверняка все полезное давным-давно уже отсюда вынесли». К горлу подступала тошнота.

Перешли в следующий вагон – здесь виднелись следы пожара, скрюченные, обугленные трупы рассыпались от малейшего толчка. «Поезд в огне, – подумал Федор, – им некуда было убежать. Зачем затеял старик этот поход? Может, на самом деле хотел избавиться от меня? Догадался, что я виноват в смерти Нели, и решил отомстить? Сейчас даст чем-нибудь тяжелым по голове и оставит здесь – меня и искать тут никто не станет, да и кому я нужен». Но старик двигался по вагону, не обращая внимания на то, что Федор не успевает за ним.

Федор замычал, пытаясь привлечь внимание Данилы, поднес руку к горлу, показывая, что ему плохо. Старик оглянулся, и Федора пробрала дрожь: на секунду показалось ему, что это не старый Данила, а кто-то другой, выше ростом и шире в плечах, неведомый, бесстрастный и грозный. Проводник. И привел он его сюда не случайно – сейчас поезд с мертвецами тронется, и они поедут туда, куда не дотянулась Катастрофа, где люди живут по-прежнему. Для этого надо сделать усилие… но какое? Невозможно поверить, что эти мертвые когда-нибудь оживут. Может, старик затем и привел его сюда – чтоб он это понял? А вдруг и Неля тоже здесь? Вдруг старик и ее сюда принес, и она отправится в путешествие вместе с ними?