Инспектор Годдард наморщил лоб, видимо, пытаясь представить, где это было.

— Я могу показать, — сказала Мюриэл, — но вряд ли точно. Я шла от солнечных часов…

— В какое время это было?

— Не могу сказать точно. Я вышла из дома, когда ещё не было четырёх, но сначала гуляла в главном парке, перед домом, у пруда, у розария. Потом пошла к фигурным клумбам и часам. Какое-то время посидела там на скамейке и решила пройтись по лесу. Я перешла мостик…

— Который из них?

— Мраморный, с вазонами. Прошла совсем немного, а потом мы… Потом я увидела что-то белое в траве. Решила посмотреть, что это такое. Если вам важны подробности, она… Она уже пролежала там какое-то время, полчаса, я думаю, не больше. Скорее даже меньше. Я работала медсестрой, во время войны видела много умерших и знаю, что происходит с человеком после смерти.

— А орудие убийства? Оно там было?

— Нет, не было. По крайней мере, не было где-то рядом. Я… Я не искала его. Мне было не до того. Мне стало очень дурно. Плохо. Я хотела бежать к дому, звать на помощь, но не могла.

— Отчего вам стало плохо? — спросила Леннокс. — Вы сами сказали, вы медсестра, навидались всякого. Испугались вида крови?

— Крови не было. Совсем немного вокруг раны. Очевидно, удар в сердце. Я испугалась, что этот человек мог быть рядом. Потом я поняла, что убийце незачем оставаться поблизости, наоборот, он захочет оказаться как можно дальше. Но тогда я… Я не могла мыслить ясно. Я была напугана. К тому же, это была Клементина, моя родственница, близкий человек. Не как раненые в госпитале, которых не знаешь… Я сделала несколько шагов и поняла, что не могу идти. Ноги не держали. Я села на траву, прямо там. Не рядом с телом, а чуть подальше… Привалилась к дереву. Я подумала, что до дома далеко, и если этот человек, этот убийца где-то здесь, то он может напасть, и никто не услы…

— Зачем вы спрятали её?! — не выдержал Дэвид. — Почему не рассказали? Что это за… Зачем вы это сделали, господи?!

— Я сидела там… — Мюриэл медленно шевелила губами. — А потом я поняла, что… Что с её смертью мы всё потеряем! Всё, что у нас было, отнимут! — Мюриэл прикрыла рот ладонью. Плечи подрагивали, но она не плакала; в глазах не было ни слезинки. — У нас был дом, прекрасный дом, Энид два года проходила в школу, в хорошую… Которую я сама никогда не смогла бы оплатить! Мардж начала встречаться с Артуром… Что было бы, если бы мы оттуда уехали? И куда?

— Какое бесстыдство! — воскликнула миссис Пайк. — Думает только о себе! О доме и женихах для дочери!

— В отличие от вас, я забочусь не о себе одной! — огрызнулась Мюриэл. — У меня есть дети, и я должна думать о них.

— А о детях леди Клементины вы не думали?! А о…

— Миссис Пайк, помолчите, — прикрикнул инспектор Годдард.

— У детей Клементины всё и так прекрасно! — отмахнулась Мюриэл. — Она оставила им кучу денег, даже Руперту! А что с моими?! Роланд вышвырнул бы нас из дома в два счёта!

— Вы имеете в виду графа Роланда Сетона? — уточнил инспектор.

— Да, он был опекуном мальчиков. Я прекрасно знаю, что он обо мне думал. Клементина была прекрасной женщиной, доброй, с большим сердцем. Она много кому помогала. А Роланд… Он не из таких, у него каждый пенни…

— И это так вы обошлись с прекрасной женщиной, которая вам помогала? — спросил Дэвид с отвращением в голосе.

— Ей было всё равно. Да и для остальных ничего не меняло… Она была мертва! Мертва. Если бы я выбирала, жить ей или умереть, конечно, я бы побежала в дом и позвала людей. Но она всё равно уже умерла, её не вернуть… А для меня… Для нас это был вопрос жизни и смерти!

Дэвид смотрел на Мюриэл уже даже не с отвращением, а с изумлением.

— Я была в отчаянии! — Мюриэл переплела пальцы и крутила руками, едва не выворачивая себе запястья. — Я думала, что без неё мы… Я просто не знала, что нам теперь делать… И я вспомнила про миссис Кук, миссис Джун Кук, я помогала ухаживать за её матерью. Муж миссис Кук пропал, уехал по делам в другой город, и больше его не видели. И они пять лет так и жили, мучились… Их имущество и все сбережения были оформлены на его имя, и они не могли их получить, вообще ничего не могли сделать. Ей сказали, что его признают умершим, и она сможет получить наследство только через семь лет, а до тех пор всё так и будет. И я подумала, что… Что если Клементину не найдут, то… То всем будет управлять поверенный, как раньше, а он… Он ведь всё оставит, как было.

Мюриэл замолчала, и никто не говорил ни слова. Повисла тяжёлая, напряжённая тишина, которую разбавляли лишь слабые всхлипы Энид и шумное дыхание разъярённой миссис Пайк.

Потом, точно опомнившись, заговорил инспектор Годдард:

— И что было дальше? Вы решили переместить тело в кенотаф?

— Нет, нет! Я не планировала. Я просто подумала, что вот если бы её не нашли!.. Мне и в голову не пришло прятать тело. Куда? Как? В реку? Там его всё равно бы нашли рано или поздно. А потом… Я посидела, отдышалась, стало полегче. Я сумела подняться на ноги, пошла к дому и подумала про то, что сейчас начнётся… Про Дэвида, про старушку мисс Фенвик. Она любила Клементину, как родную дочь… И тут я вспомнила про слухи о проклятии, про женщину в чёрном, Анну Вентворт. Про часовню и кенотаф. Я не знаю, как мне пришло это в голову, честно, не знаю… Вспыхнуло в одну секунду, вроде озарения. Я подумала, что если спрятать тело в кенотаф, его не найдут, будут искать на реке, проверять затоны, но про кенотаф никто и не подумает. Решат, что она утонула, но пока нет тела, она будет считаться живой… Пусть даже Клементину признают умершей раньше, не через семь лет, всё равно это даст мне время. Даст время моим детям. Я знаю, что поступила дурно. Я никогда не думала, что смогу сделать такое, но, клянусь чем угодно, я её не убивала! Для меня, для моей семьи, её смерть была катастрофой… Просто катастрофой… Я поэтому и пошла на это. Я сделала