Тут же Таальвен Валишер получил по голове костяным гребешком.

— Признайся, Изольда, в детстве ты часто ходила во сне? — Волк долго обдумывал свой вопрос, прежде чем озвучивать его.

Лес оборвался внезапно, сойдя на нет через несколько десятков саженей. Путники уже пару часов пробирались через крутые холмы, поросшие густым мхом и травой — такой спутанной, что ноги мгновенно тонули в ней. Только раз Таальвен попытался забраться на вершину одного из низеньких взгорий, но застрял в дебрях по грудь.

— Откуда ты знаешь? — захлопала ресницами девушка. А затем улыбнулась, припоминая былое. — По правде сказать, я бродила по замку ночи напролет, забираясь то в чулан, то в постель к брату. Он, конечно, ворчал и относил меня в мои покои, но под утро я приходила снова. И самое интересное — все время, пока расхаживала по темным коридорам, видела сны. А после пробуждения не могла вспомнить ничего из ночных похождений. Однажды я даже прокралась в конюшню, так перепугав королевского конюха, что с тех пор он бледнел и заикался, завидев меня…

Принцесса нахмурилась. Впервые она задумалась, что такого увидел несчастный слуга в темноте. Может, терновые колючки на детском лице?

— А случалось тебе заговаривать с кем-то во время этих прогулок? — снова спросил Таальвен Валишер вкрадчиво, будто пробуя каждый звук на вкус.

— Вряд ли, — развела руками девушка. — По крайней мере, мне о таком неизвестно. Да и что могла рассказать несмышленая малышка в три-четыре года?

— То ли дело сейчас, когда ты стала совсем взрослая… — беззлобно подколол волк.

— Конечно! — Изольда вскинула голову и зашагала величественнее. — Мне, между прочим, давно минуло пятнадцать.

— Отличный возраст, чтобы выйти замуж.

— Ха, — девушка откинула с плеча тугой локон, — пусть женихи сначала попробуют меня отыскать!

Несколько минут она протопала в гордом молчании, предаваясь размышлениям о надоедливых непутевых ухажерах. Но узкая извилистая тропинка то убегала в гору, то спускалась в низину, непрестанно теряя линию горизонта за плавными пригорками. Идти в тишине было скучно — вокруг одна трава и мох, покуда хватает взгляда. И принцесса решила возобновить угасшую беседу:

— Сколько же лет тебе, Таальвен Валишер?

— Двадцать три, — не раздумывая ответил он.

— То есть как? — Изольда даже приостановилась. — Не думала, что волки живут так долго…

— Наверное, не живут, — невесело подтвердил Лютинг. — То охотника в лесу повстречают, то добыча ретивая попадется. Или со стаей чего не поделят…

Голос его сделался мрачным, и девушка поспешила сгладить напряжение.

— Говорила же бабушка, я способна ляпнуть глупость в самый неподходящий момент. Дураку ясно: ты — необыкновенный зверь. И удивление мое было в высшей степени неучтивым.

— Забудь, — мотнул головой принц, забегая вперед.

— Нет-нет. — Она кинулась вдогонку. — Двадцать три — прекрасный возраст!

— Чтоб помереть в волчьей шкуре… — процедил Таальвен сквозь зубы.

— Я все слышала. — Принцесса ухватила друга за загривок и пошла рядом, касаясь подолом мягкого меха. — Давай я попробую расспросить тебя о жизни. Мне интересно, что ты успел испытать на волчьем веку.

— Не лучшая затея, — возразил Таальвен Валишер, принюхиваясь. — Я начну рычать и щелкать клыками, как бешеный.

— Не страшно, — заверила его Изольда. — Я не боюсь ни того, ни другого. А вопросы попробую придумать бесхитростные, чтобы обойти… запретные темы.

— Ладно, — кивнул обреченно Лютинг. — Я и сам до конца не уверен, о чем сумею сообщить.

Девушка просияла. Дорожка как раз вильнула в сторону, резво сбегая к заболоченной ложбинке. Завидев стоячую воду, путники дружно двинулись в обход.

— Ты родом из северинского края? — начала она издалека.

— Нет, — взвешивая слова, ответил принц.

— Значит, родился в лесу? — перебираясь через сплошные заросли, уточнила Изольда.

— Нет, — снова опроверг спутник.

— Но я ведь встретила тебя в чаще! — Она возмущенно глянула на Таальвена, чтобы убедиться, что он не обманывает. Правда, с какой стати ему лгать?

Волк выглядел взволнованным, хотя старательно скрывал переживания.

— Хорошо. — Принцесса вытащила из шнуровки на сапоге жесткий стебель. — Тогда у моря?

— Д-да, — со вспыхнувшей вновь надеждой подтвердил Лютинг.

А что, если девушке удастся узнать правду о нем или хотя бы выведать ее часть? Вдруг она найдет другой способ снять терновое проклятие?

— У тебя есть братья, сестры? — снова двинулась в обход Изольда.

— Нет.

— Твои родители… — она замешкалась, — живы?

— Нет. — Волк вздохнул.

— Ты оказался в одном со мной лесу случайно?

— Н-нет, — затаив дыхание, прошептал Таальвен.

— Помнишь, что происходило с тобой все двадцать три года? — Принцесса снова потеряла нужную ему нить.

Он кивнул.

— Видел меня раньше, до встречи в канун Самхейна? — Вопрос был задан наугад.

— Да. — Лютинг Мак Тир остановился и развернулся к спутнице.

Она явно не понимала серьезности происходящего. Для Изольды беседа была лишь веселой игрой, по завершении которой можно узнать несколько секретов Таальвена Валишера или совсем ничего.

— Спроси меня еще, — обжигая принцессу взглядом, попросил волк.

И она в шутку изрекла замогильным голосом, изо всех сил пряча улыбку:

— А догадываешься ли ты об ужасах и несчастьях, сопровождающих меня подобно злому року?

— Да, — не разделил ее веселья Таальвен.

Внутри у девушки похолодело. Кровь отхлынула от лица.

— То есть? И многое тебе известно?

Он подошел ближе.

— Многое…

Нет, это не может быть правдой! Ни одна живая душа, кроме ее бабушки, не ведает, что натворила юная Хёльди. В противном случае проклятие терновой ведьмы уже не снять, мир больше не станет прежним…

Стараясь побороть внезапно накатившую дурноту, Изольда пробормотала:

— А знаешь ли ты… о том… — Язык прилип к небу, в горле запершило.

— О нем, — подсказал Лютинг осторожно.

Она с ужасом кивнула, втайне надеясь, что разговор идет о разных вещах.

— Да, — безжалостно подтвердил принц.

И, глядя в колдовские глазищи, принцесса ощутила: он видит ее насквозь.

Ну вот, если волк действительно понимает, о чем толкует, колючие узоры навсегда останутся на ее теле. И эти внезапные вспышки колдовства, которые она не в силах контролировать, продолжат коверкать ее жизнь, распугивая простых смертных. А хуже всего — если Таальвен распознал истину, рано или поздно он отвернется от той, что прокляла ни в чем не повинного человека…