— Ты — Первый Волк? — уточнил Ян.

— Моя дочь любит этого… человека? — переспросил Эдвард.

Естественно, они оба мне не поверили.

Я не ответил. Отвернулся к окну. Я начинал уже жалеть, что вызвал их сюда, в город. Обошлись бы как-нибудь сами. Бог я или нет?

— Ной!

— Чего ты ждешь от меня, Эдвард? — я обернулся, оттолкнув его от себя. — Да, Лиза любит человека! Вы будто помешались на этом слове! Между прочим, твоя дочь тоже человек! Как и ты! И Лина! И моя мать! Может, стоит вспомнить, как вы с отцом выбирали себе жен? Вопреки всем желаниям Совета!

— Том тебе не отец, — мрачно сказал Эдвард.

— Спасибо, я в курсе, — заверил я. — Прости, конечно, если тебе это неприятно, но я как-то привык считать его отцом, а тебя дядей, а привычка, как известно, вторая натура.

— Извини, — буркнул он, отводя взгляд. — Кажется, я заразился настроениями твоего младшего братца.

— Извиняю… А Лиза… Лиза просто хочет быть счастлива, Эдвард! И ни у тебя, ни тем более у меня нет права указывать ей, как этого лучше достичь.

— Ты же бог… — осторожно и чуть насмешливо заметил Ян. — Значит, у тебя есть и право и возможность вмешиваться в судьбы волков.

— Нет у меня такого права. И никогда не было, — отрезал я и посоветовал: — И кстати, не стоит хамить мне.

Умом я понимал, что им сейчас трудно видеть во мне своего Бога. Однако надо же было когда-то начинать?..

— Да, конечно, — в голосе Яна больше не было насмешки. — Тебе нельзя хамить… Тебя нужно уважать… И что там еще? Восхищаться? Приносить дары? Только вот за что? Мы слишком давно живем без бога… Мы все еще верим в него… в тебя то есть… Но эта вера больше похожа на привычку. Ты можешь пообещать, что теперь все изменится?

Я коснулся пальцами Клыка, покачал головой. Я не мог этого обещать.

— Я так и думал, — заметил Ян.

— Как же вы мне все надоели, — устало сказал я.

— Моя дочь выходит замуж… мой племянник — бог… Что еще преподнесет мне сегодняшний день? — поинтересовался Эдвард.

Что я мог ему ответить? Мне не дано предвидеть будущее.

Мы замолчали. Нам было о чем подумать, волку, человеку и богу, каждому — о своем. И мы думали и ждали.

Шаги на лестнице. Духи — запах города, и молодая хвоя — запах леса. Волки встрепенулись. Как и я, они узнали Лизу.

Входная дверь была открыта: я не любил замки и часто забывал их запирать. Шаги замерли в прихожей, квартиру затопила настороженная тишина — Лиза выросла в лесу, легко различала запахи и, несомненно, тоже поняла, кто и, главное, что ее ждет здесь.

Первым в зал вошел Кроха. Я просил его переночевать сегодня где-нибудь в другом месте, но он, как всегда, не послушался. Теперь он стоял, опираясь на дверной косяк, и с интересом разглядывал наших гостей.

— Кто это? — спросил Ян, подобравшись и обнажив выросшие клыки. Он был волком и чувствовал опасность даже тогда, когда не понимал ее происхождения.

— Не надо… спрячь… — сказал я тихо.

— Кто это? — повторил Ян. Под плотно облегающей фигуру футболкой напряглись стальные мускулы, тело начало меняться. Несколько секунд спустя на его месте в кресле сидел высокий в холке, поджарый, седой волк. — У него странная способность забираться в чужие мысли…

— Это Кроха, — пояснил я. — Мой друг. Ты глупо смотришься в кресле. Убери клыки, мальчик не навредит тебе.

— Ты уверен?

— Ему всего четырнадцать, и он не способен убить даже муху.

— Между прочим, ты был ненамного старше, когда вышел на охоту за человеком, — Ян бесшумно соскользнул из кресла на пол, прищурился, словно примериваясь для прыжка. Я чуть переместился влево, так, чтобы в случае нападения быстро оказаться на линии между ними.

— Я был намного старше, когда убил в первый раз, — возразил я, внезапно осознавая, как давно это было… очень давно… Некрасивый мужчина… Почему-то отчетливо запомнилось именно это — некрасивый. Человек, посмевший отрицать мое существование. Человек, посмевший поднять на меня руку. М-да, это было давно. Тогда я умел еще обижаться по пустякам.

Кроха перевел взгляд на меня.

— Добрый вечер, Ной, — либо он совсем не испугался, либо очень умело спрятал свой страх. И то и другое было достойно похвалы.

— Я просил тебя не приходить сегодня, малыш, — заметил я.

— Если ты так беспокоишься о моей безопасности, не лучше ли было просто назначить встречу своим друзьям где-нибудь в другом месте?

Я пожал плечами.

— Другого места нет, и ты это знаешь.

— Тогда не говори ерунды, — он тоже пожал плечами. Посмотрел прямо в карие глаза Яна. — Меня зовут Слава. А вас?

Я улыбнулся про себя. Слава… Официально, серьезно, по-взрослому. Наш малыш становится мужчиной.

Волк медленно, напоказ, вернул себе человеческое обличие. Спрятал клыки, ответил, не отводя взгляда:

— А меня зовут Ян. А ты смелый мальчик!

— Нет, что вы, совсем не смелый, — засмеялся Кроха. — Просто я знаю, что Ной не даст меня в обиду.

— Ну и ну, малыш… — пробормотал я. — Умеешь ты озадачить…

Ян тоже засмеялся:

— Интересно, мой Бог, о чьей безопасности ты заботишься больше? Мне казалось, что мы, волки, должны быть ближе тебе, чем кто-либо…

Я не знал ответа на этот вопрос. Да он был и не нужен.

— Думаю, Ной, этому парнишке стоит жить дальше… — сказал Ян и протянул руку Крохе.

— Я тоже так думаю.

— Это был комплимент? — спросил Кроха.

— Комплимент, — заверил Ян.

Малыш крепко пожал ему руку, потом посмотрел на Эдварда.

— Вы — отец Лизы?

Тот не ответил. Наверное, он даже не слышал вопроса, как не заметил перед этим превращения Яна. Эдвард смотрел на темный проем двери и ждал.

— Где Лиза? — спросил я тихо. Спросил просто так. Лиза была там, в коридоре. Я чувствовал ее запах, почти видел, как она стоит у зеркала, вглядываясь в свое отражение в попытке унять невольный страх. Я сочувствовал ей и хотел бы помочь. Только вот помочь мне было нечем.

— Здесь, — сказала она.

Бэмби и Лиза вошли в комнату вместе. Они держались за руки и больше походили на брата с сестрой, чем на влюбленных.

— Я здесь, папа.

Сказала и замолчала. И мы все тоже молчали. Я знал, она хотела обнять отца, но боялась. Боялась отойти от Бэмби, оставить его одного. Глупо. В моем присутствии ни Эдвард, ни Ян, ни любой другой волк ничего не сделали бы ему, и Лиза это понимала, но все равно боялась. Стояла рядом с человеком, крепко вжималась в его плечо, смотрела на отца и молчала. А вот Бэмби не боялся совсем. В потемневших глазах, во всем напряженном, готовом к схватке хрупком человечьем теле не было страха, только твердая решимость защитить принадлежавшую ему по праву мужчины женщину. Похвальное стремление, особенно если учесть, что Бэмби не мог не предвидеть закономерного финала такого боя.