Налетел ветер, подбросил змея в воздух, понес с площади. Суеверное оцепенение, охватившее ребят, исчезло само собой. Мальчишки бросились за змеем. Они снова смеялись, словно не было только что драки и крови, ничего не было. Только не пройдет и двух лет, как Ами, беловолосый мальчик-подкидыш, уйдет из деревни, осыпаемый камнями и градом проклятий. Смерть в огне заменят изгнанием, и вряд ли в этом следует видеть милосердие…

С тех пор, с этой площади… я ненавижу колокола…

— Ной…

Позже, значительно позже судьба Ами станет судьбой моего народа. Но здесь, на площади, в забытом богом мире, я еще не знал этого… Дьявол! Я не знал этого и многие тысячелетия спустя! Я виноват перед волками…

— Нет, конечно же, нет!

— Виноват, Нора… Я дал им одно сердце, но два тела. Я научил их тому, что скрывали от своих детей другие боги. Я показал им дорогу, но не объяснил правил игры. Меня не было рядом, когда они оказались в беде. Я виноват. Но знаешь, что самое страшное?

— Что?

— Я знаю, что виноват, но не чувствую себя виноватым… Смотри, Нора! Смотри, несут хворост! Скоро здесь будет новый костер!

— Неужели ты не можешь это изменить?

— Боги не всесильны, девочка… А этот мир мне не принадлежит.

— Пожалуйста, давай уйдем, Ной…

В самом центре леса, на поляне, усыпанной желтыми и вишневыми цветами, залитой запахами травы, меда и вишни, горел костер. Над огнем, почти касаясь языков пламени, разбивая собой ночное небо, висел желтый диск полной луны. У костра, беспощадно смяв цветы, сидел красивый беловолосый парень. Он молчал в ожидании чего-то… кого-то…

Луну закрыла тень, и в лес пришла тишина. Время призраков. Время огня. Время решений. Парень поднял голову к темному небу. Он звал Бога. Ярко вспыхнул костер, и в его свете глаза человека засветились зеленью леса. Тень ушла, открывая луну в кровавом облачении. И кто-то закричал — слишком далеко, чтобы понять, был ли это крик испуга или агонии.

Потом луна вновь стала желтой. На краю поляны появилась фигура в рваном плаще. Из-под капюшона, почти скрывшего лицо, выбивались белые волосы. Человек преклонил колени перед Богом. Небо просветлело. Далеко, там, где восход, звенела странная, невероятно красивая мелодия. Зов Леса. Беловолосый зажал ладонями уши, пытаясь спрятаться, убежать от того, что ему суждено. Первый и последний раз в своей жизни он испугался этой музыки. Бог обошел костер, опустился рядом с человеком, осторожно отвел его руки от ушей. Потом откинул капюшон. И стало видно, как они похожи, Бог и тот, кто искал его, — уже не человек, но еще не бессмертный. И небо потемнело вновь, и пришла новая ночь, а потом новый день. А потом появилось другое небо и другая луна в мире, который я придумал.

— Вот так это было… Ами искал и нашел меня… Я вспомнил…

— Но почему, почему он пришел к тебе, Ной?

— Если больше некуда идти, люди приходят к Богу.

Пятое решение…

Это не ты, это я сам понял, что прошло время смерти и настало время чуда…

Из капли воды, скопившейся в зеленом листе папоротника, и отблесков лунного света я соткал новую жизнь. Она была маленьким серым комочком, и я боялся сначала, что ничегошеньки у меня не получится. Боги редко творят бессмертных детей. Во всяком случае, я раньше не творил никогда… и ты не могла мне помочь…

Солнце взошло и опустилось за горизонт множество раз, прежде чем рожденная мною жизнь задышала, как мы, и еще больше, прежде чем она улыбнулась. И вот тогда я понял, что время волков пришло…

Но сначала я отправился в город. Один.

— Вот, возьми.

— Клык? Зачем он мне?

— Ты смертна, а я хочу, чтобы тебе принадлежала вечность.

— Но ведь… кто-то умрет?

— Нет. Больше нет. Никогда. Никогда больше Клык не придет с чужой смертью и чужой кровью. Возьми его…

— Спасибо…

Уйти всегда легче, чем вернуться. С каждым разом я убеждался в этом все больше.

Город ничуть не изменился. Не изменился и дом, в который волею случая меня когда-то занесло.

Дверь открыла Лиза.

— Ной… — прошептала она, кидаясь мне на шею. — Ной! Ты вернулся! Я так скучала!

— М-м-м… — промычал я, пытаясь одновременно войти в квартиру и не упасть на пол вместе с ней. — Я тоже скучал…

Ребят не было дома. И хорошо, потому что Лиза должна была выбрать, а присутствие Бэмби могло усложнить ей задачу.

Лиза затащила меня на кухню, усадила на мое любимое место у окна и начала хлопотать у плиты.

— Сначала я тебя покормлю, — заявила она, не дав мне и рта раскрыть. Как будто я собирался оспаривать это ее право.

Мы начали говорить значительно раньше, чем опустели наши тарелки.

— Ты был в поселке? — спросила сестренка.

— Нет.

— Нет?!

— Погоди, не шуми, Лиза! Скажи лучше, сколько мы не виделись?

— Год… Ты не знаешь этого? Где же ты был?

— Я гулял…

— А теперь что? Нагулялся и решил вернуться?

Она нервничала и поэтому была резка. Я понимал ее и не сердился.

— Волки скоро уйдут…

— Куда уйдут?!

— Туда… в мир, где небо вишневое, а звезды размером с ладонь…

— Как мне надоела эта дурацкая фраза! Это же сказка, Ной!

— Нет… не сказка… — я наклонился через стол, ласково щелкнул Лизу по носу. — Послушай свое сердце, девочка… Ты родилась от волка, хоть и не стала волчицей. Сердце подскажет правду…

— В тебе появилось слишком много чужого, Ной… мой брат так не говорил… — Лиза отстранилась, продолжая машинально размазывать по тарелке жирный соус. — Денис рассказал про тебя и Тома, и про Белого Волка. Боюсь, я не совсем понимаю, Ной. Кто же ты?

— Бог.

— Бог? — Лиза насмешливо-недоуменно подняла тонкие брови. Я рассмеялся.

— Эй! Не смотри на меня как на полоумного!

— А я так смотрю? — невинно переспросила она.

— Да.

— Извини. Итак, ты — бог. Чей?

— Некорректно ставишь вопрос, сестренка, — я почесал правую ладонь. — Боги ничьи. Они сами по себе.

— Так вас много?

— Больше, чем хотелось бы некоторым.

— Но ты не Белый Волк? — уточнила Лиза. Я выругался про себя, помянув добрым словом Ами, и снова почесал ладонь.

— Я — Белый Волк.

Лиза покачала головой.

— Я, конечно, выросла в лесу и видела разное… Но в такое верится с трудом, ты уж извини.